Осень матриарха
Шрифт:
Где? Иногда ей казалось, что не "где", а "когда": с момента своего рождения. Таригат не раз доводилось присутствовать на родах - ритуал, их сопровождавший, был несколько более торжествен, чем похоронный. Роженицы трудились гораздо тяжелей её самой, этапы процесса были вполне рутинными - эти схватки, потуги, прорезывание головки и плечиков, - однако сильной боли и родового шока явно никто не испытывал: ни мать, ни дитя. Ни криков, ни стонов, ни слёз. И не было никого желающего полакомиться свежей плацентой и кровяными сгустками: правда, этот момент её собственной жизни и кое-какие последующие так и оставались до сих пор загадочными. Делала это её Сидна или внезапно возникшая наряду с ней новая сущность? Та-Циан поспешно
Подтверждения своим тогдашним догадкам неловко было искать у Валиуллы - хотя Дзерен забеременела своим первенцем. Но старшие жёны по этому поводу развязали языки, а Таригат выглядела натуральной соучастницей.
– В Динане и вообще в большом мире родовая боль считается данной от Бога, - задала она риторический вопрос. - Но если верить старым акушерским пособиям, при нормальном течении родов ей неоткуда взяться. Там же не рвётся - только изгибаются хрящи, сокращаются и расслабляются мышцы.
– У ваших женщин узко внутри, - пояснила Хулан. - Раньше такие гибли, отдавая себя в жертву земле, и негодное потомство не появлялось. А те, кто уцелел или с самого начала знал за собой неладное, - те принимали меры, чтобы не тяжелеть более или хотя бы скинуть до срока.
– У нас в малом Динане, а ещё более в таинственной Европе таких рисковых рожениц числят в героинях, - усмехнулась Таригат.
– И это позор и выход из дозволенных границ, и обыкновенное рождение между мочой и калом - грех и позор, хотя куда меньшие, - покачала головой Гюзель. - Если Всемилосердый таким образом наказывает человеческий род, надо принять, но не упорствовать в том, что порицаемо. Почти все женщины за границей Эро или едва не умирают, выталкивая дитя чуть ли не через все кишки, либо вынужденно соглашаются на извлечение. Дети кесаря, кстати, хотя бы нрав имеют бесстрашный. Так говорят. Ведь в мире по ту сторону утробы Бог добр, а удушение и мука перехода в посюстороннее означают для плода Божий гнев и суровость. Но ведь два послдних атрибута - не главные и щедро покрываются милосердием.
– По ту сторону гор считают, что поступая по своей воле, а не по Божьей, они могут помешать родиться таланту или даже гению, - добавила Таригат с лёгким оттенком - "они, но не я, считать - не знать точно".
– Можно подумать, их попы волю Аллаха из первых рук получили, - фыркнула Гюзель. - Почём им-то знать?
– Талант может легко погубить и расточить сама жизнь, - солидно проговорила Хулан.
– Начиная с первого мига и каждого следующего за ним. А вот гении - те появляются особым образом, и если, иншалла, насчёт них будет твёрдо решено, никто и ничто им не помеха. Придут когда надо и пройдут путь, какой надо.
Несколько позже мысли Таригат приняли другое направление. Младенцы младенцами, но отсутствие подростков было вопиющим. Настолько, что даже не замечалось на фоне иных странностей сурового кочевого быта. Некая лакуна: каждый ребёнок, едва отлепившись от полы материнского шатра, исчезал во внешних просторах и появлялся уже готовым начать отдельную от родных жизнь. И пускай она состояла лишь в выпасании стад и охране границ, тренировке и поединках, за ней явственно виделось куда большее.
Можно было искать подтверждений у кого угодно - у Валиуллы, Дзерен, первого встречного или встречной, - но отчего-то не хотелось. Вопрос из категории "Отчего ослиный хвост растёт книзу". И так ясно - их, как было принято в старину, отправляют учиться серьёзным вещам. Премудрости начальной и даже средней ступени - если судить по привычным меркам - здесь проникают в их головы как бы сами собой. Раиме достаточно было глянуть в тафсир, чтобы кое-как разобраться в чужой грамоте и начать продвигаться далее. Она, разумеется, необыкновенное дитя, да только никто из взрослых не удивился факту. Или здесь все поголовно стоики с железной выдержкой
Чем взрослее делалась Раима, тем чаще и дольше её главная родительница пропадала в степи. Одной никто бы ей не позволил - любая женщина, тем более наделённый душой талисман, была хранимым сокровищем рода-племени. А те, кто вызывался охранять, по умолчанию вызывались и на роль её живого махра. Число их, постоянно сменяющихся, давно превысило двадцатник: так Иаков отбирал пёстрых овец в приданое Ракели, хитроумно создавая редкий и желанный приплод.
Иудейский хитроумец не торопился. Таригат тоже медлила: двигайся по течению потока, в своё время он принесёт тебя куда нужно. Собирай крупицы: до известного времени так ты можешь узнать куда больше, а когда наступит этот час, спросить веско и исчерпывающе. Размышляй над аналогиями: это сеть, которую ты набрасываешь на добро и зло, на всё знание, что есть в мире.
Во времена рыцарства война считалась неизбежным и необходимым условием бытия. Благородного мальчика отдавали в пажи соседнему сеньору. В древней Ирландии ученики знаменитых учителей составляли братства на всю жизнь. Ну и, аналогично, сестринства - девочек шлифовали тоже и почти так же, в смысле владеть пером, клинком и арфой. Обучение любой профессии начиналось с того, что ученики поселялись у мастера в доме и дышали воздухом ремесла. Примерно так следует изучать чужой язык - отбрасывая свой, сжигая мосты и погружаясь с головой в иную жизнь. Спасаясь от немотства.
От слепоты и полного бесчувствия - тоже. Люди, как правило, немы, слепы и тотально бесчувственны к тому, что их окружает, но им не с кем себя сравнить. Они едят, испражняются, совокупляются и размножаются, желая забыть о том, что прах в прах и возвратится. Добывают удобные вещи, чтобы завить вокруг себя наподобие кокона и заколотить наподобие гроба. Проповедуют мир во всём мире и неприкосновенность бренного бытия, чтобы чувствовать себя комфортно. Называют это жизнью - но разве это так? Они в упор не слышат Вождя из Цитадели Сент-Экса с его мудростью: жить стоит лишь ради того, за что ты с готовностью умрёшь. Но умирать ради сохранности панциря или скафандра - много ли в этом логики? Вот и держатся за бренное, полагая вечным. Поистине, "...толпа называет свободой свободу гнить и справедливостью - своё гниение... Что такое алмаз, если нет твёрдой породы, которую нужно преодолеть, чтобы до него добраться? Что такое клинок, если нет врагов? Что такое возвращение, если нет отсутствия? Что такое верность, если нет соблазна? Торжество добра - это торжество покорных волов вокруг кормушки".
Семья в привычном мире - первоэлемент, из которого строится социум, самая последняя из защитных оболочек. Чем мы цивилизованней, тем теснее давят нас оболочки, а мы так свыклись, что не замечаем. В Эро плод молочной спелости нарочно вырывают из пелён, словно кукурузный початок, прививают к иному стволу, взращивают в отдалении и возвращают членом совершенно иного сообщества. Здесь не предвидится ничего застывшего, ничего прочного.
Элитарные колледжи и университеты Британии. Кузница будущих правителей.
Мудрецы говорят: cын не так похож на отца, как на своё время.
Дыхание свободы не бывает тёплым. Та-Циан в своё время много поездила по зарубежью - ни к чему было упоминать об этом при её пелеситах, им неинтересно. Командировки, посольства, стажировки, всякое прочее - недели или месяца хватало, чтобы вчерне во всём разобраться. Уловить самую суть. И всякий раз ей было удивительно - хотя ведь наяву не знала ничего иного, а историю руками не пощупаешь. Какого рожна все эти носятся со своим приплодом, будто ему век расти в парниковом чернозёме, да ещё привязанным бечёвкой к крепкой родительской опоре? Не дают коснуться ногами земли: лет до четырёх возят на сколько-нисколько дальние расстояния в коляске, будто и нет у дитяти своих ног.