Осенние
Шрифт:
— Готово, — уже спокойно сказала я и протянула лист Константину.
Только он поднялся с места и шагнул ко мне — глядя на портрет, а не на меня, как за его спиной на тот же камень немедленно плюхнулась рыженькая девушка, с задорным носиком, со смешливым большим ртом и глазами, сияющими (интрига, тайна — ура!) глазищами. И тут же тоненько и весело заголосила:
— А теперь меня! А теперь меня! Я долго ждала!
Я бросила взгляд на Женю — еле заметно кивнул, победно ухмыляясь… На лице мельком оглянувшегося на рыженькую Константина появилось такое разочарование, что я удивилась. Что это он? Но Константин быстро совладал с эмоциями, забрал, уже не глядя, портрет и неожиданно бросил:
— Я — подожду!
Эт-то
Проводила растерянным взглядом его спину, пропадающую в толпе.
— Не получилось, да? — пригорюнилась рыженькая.
— Ничего, — бодрилась я. — Он ушёл вниз, на площадь, а я пойду наверх, к остановке. А пока есть время — портрет вы всё равно получите.
Много ли для счастья надо? Рыженькая рассиялась — и вот уж кого я быстро и без проблем нарисовала!
Женю не хотелось снова просить об одолжении, тем более он и так привёз на Арбат целую компанию однокурсников. Поэтому мы с Таней, предупредив его на расстоянии, тишком-молчком смылись с ярмарки мастеров — ближе к обеду, когда подружке надо было явиться на воскресное дежурство — свою смену в библиотеке. Оглядываясь, как два террориста, мы добежали до остановки, где Таня, шутливо сетуя, что слишком худенькая, пыталась спрятать меня за своей спиной. В подъехавший троллейбус ломанулись так, что потом прыскали от смеха, засев на последнем сиденье. Не две взрослые женщины, а взбалмошные девчонки, да ещё напроказившие!
В библиотеке читателей было мало — и в основном среди полок детской литературы и две женщины у полок любовного романа… Сначала я хотела напроситься посидеть в пустом читальном зале, но суховатая заведующая библиотекой так строго взглянула на меня, что пришлось чуть не на цыпочках раскланяться перед нею и вылететь на улицу, едва распрощавшись с Таней.
Танина библиотека находится между двумя остановками, а напротив, через дорогу, — большой городской сквер, в котором тоже сидят художники, но более солидные. Из тех, что продают ширпотреб — копии знаменитых картин. Иногда попадаются удачные копии, на которые интересно посмотреть. Женька таких не любит — называет шарлатанами и халтурщиками. А мне бывает любопытно. И сейчас, посомневавшись немного, я решила для себя: перейду дорогу, посижу на скамейке напротив выставки копиистов, хоть немного обдумаю некоторые странности сегодняшнего дня.
Выждала, пока светофор разрешит переход и очутилась на краю сквера. И сразу поняла, что в сам сквер не хочется, а вот по длинной, в две остановки, аллее вдоль дороги пройти очень даже хочется. Подумать. И пошла, время от времени наклоняясь за кленовыми листьями — к моему багряному, бережно сохранённому в пакете… Порфирий мне уже несколько заказов скинул на почту, а я отослала — сразу, после перепечатки. Немного трудней, когда рукопись не перед глазами, а в файле, но тоже приемлемо. С этим я не пропаду, а вот делать с остальным… Ну, ладно. Решилась я теперь каждое воскресенье ходить на Новый Арбат, но что делать с Константином, который что-то от меня явно хочет? Наверное, надо в первую очередь подумать, что ему от меня надо.
Явился сегодня. Уселся на камень, как хозяин положения. Зачем ему ещё один портрет? Хочет убедиться, что теперь с ним будет всё в порядке? Или его тянет экзотика происходящего?… Снова подумалось о цирке уродов, где главным номером — моя персона. Тяжело быть той, которая чем-то отличается…
И ещё… Как объяснить Тане и Женьке, почему я вдруг начну все выходные торчать на Арбате? Только что боялась — и вдруг… А нужно ли объяснять? Я ведь никому пока не говорила, что сделала с первым портретом Константина.
Он выступил с узкой протоптанной тропинки между кустами шиповника. Оторопев от неожиданности, я застыла на месте. А Константин подошёл так, словно мы договорились о встрече. Откуда он здесь? Следил за мной?… Молча и уверенно, как будто так и надо, с моего носа он снял свои солнцезащитные очки и улыбнулся.
— Мы погуляем, — сказал он, утверждая, а не спрашивая. А потом, видимо, почувствовал моё изумление и снова улыбнулся. — Не заставляй меня становиться экстремистом и похищать тебя. Я сделал лучше — заказал столик в парковом кафе.
Ишь… Мы-то с Таней ощущали себя террористами, а он себя — экстремистом. Интересно, есть разница? И где его белая дама? И почему он ко мне на «ты»?
— Сначала объясни, почему ты вообще ко мне… — начала я, с трудом подбирая слова.
Договорить не довелось.
Ахнув от неожиданности, я взлетела и оказалась на сильных руках этого… этого экстремиста!
— Объясняю, — самодовольно сказал он, близко-близко глядя в мои глаза. — Во мне сидит косматый пещерный троглодит, который не понимает, почему женщина, которая ему нравится, требует от него каких-то объяснений по каким-то надуманным вопросам, когда он просто-напросто предлагает ей поесть.
И даже не заикнулся — в отличие от меня, проговаривая свою длиннейшую речугу!
Мимо прошли незнакомые парни, радостно потрясли нам кулаками, явно выражая троглодитскую солидарность Константину! Блин… Раньше я как-то даже не представляла, как много в нашем городе пещерных людей!!
Пока они проходили, что-то рыча на своём, дикарском, и по-человечески хохоча, я поспешно отвернулась — стыдно же! И невольно уткнулась в плечо мужчины, который легко держал меня на руках. А этот троглодит, кажется, вошёл в роль: он вдруг сам ткнулся носом в мою шею — в первые мгновения мне показалось, он меня сейчас укусит! Но его тёплые губы мягко прошлись по моей тёплой коже, щекоча её и покрывая мурашками… Я чуть не зашипела в бессовестные тёмно-серые глаза:
— Отпусти-и…
— Будешь сопротивляться — донесу, — радостно выговорил шантажист.
— Не буду, — буркнула я.
Он осторожно опустил меня на землю. Ну как — опустил? Тут же схватил за руку и повёл за собой. Только и оставалось — букет листьев сунуть в сумку. Шла рядом смятенная: зачем всё это? Спросить? Вместо ответа опять что-нибудь сделает такое, из-за чего неудобно будет… А его, казалось, всё происходящее радовало: он то и дело с какой-то… плотоядной улыбкой взглядывал на меня, словно и в самом деле дикарь, поймавший знатную добычу. Ладно — подумалось… Дотерплю до кафе, а там спрошу. А потом до меня дошло, что это за парковое кафе, и внутри аж заледенело: заведение только называется кафе! А на деле — ресторан! И он заказал там столик?!
Кафе центрального парка, довольно известное, славилось тем, что по сути своей являлось сплошной верандой, где столики стояли на большом отдалении друг от друга. Я как представила, что буду на виду у всех, на глазах у всех… И затормозила так, что чуть не упала, когда Константин сильно протащил меня вперёд, не сразу почувствовав, что я сопротивляюсь. Взглянул.
— Что?
— Туда — не пойду! И вообще есть не хочу!
Опять ощутила, как от лица отхлынула кровь. Кажется, он всё-таки понял, что я всерьёз. Уже не просто остановился, а развернулся ко мне — заглянуть в лицо. Если он спросит — почему, как объяснить, что я одичала? Что мне в открытом месте сидеть трудно? Одно дело — с подругой. Другое — с незнакомым человеком, каким он для меня является. А ещё — с опасным человеком, который легко и походя рушит судьбы тех, кто встретился на пути. Двойной страх. Да у меня уже сейчас ноги подламываются — что же будет в кафе?! Мгновенно захотелось не просто сбежать, а забиться в какую-нибудь норку, откуда меня выколупать трудно. Только подумала — и тут же затрясло: да что я за человек, если у меня такое дикое сочетание — проклятый дар и боязнь людей?! Это меня надо бояться, а не мне кого-то!..