ОСЕННИЙ ЛИС
Шрифт:
– Ай, чтоб тебя!
Пришелец же, не обращая на него ни малейшего внимания, неощутимо, словно облако прошел сквозь лежащего поэта и неторопливо двинулся к дороге, становясь по пути все бледней и прозрачнее, а вскоре и вовсе исчез. Совсем. Даже пыли не осталось. И алтарь погас.
Вайда поскреб в затылке.
– Ну, дела! – Он посмотрел на травника. – Кто это был?
– Не узнал? – устало отозвался тот. – Стрелы ловить меня заставлял. Помнишь?
– Ах, черт. А ведь верно… Как ты это сделал?
– Похоже,
– Эй, Жуга! – окликнул травника Иваш. – Тут этот, связанный который, оклемался. Чего с ним делать-то?
– Тащи сюда.
Подгоняемый тычками в спину, пленник подошел и встал, пошатываясь. Глаза его бегали. Был он худ, даже костляв, с бледным, почти безбровым лицом, заросшим однако на удивление густой бородой. На виске неровной струйкой запеклась кровь.
– Звать как? – сухо спросил травник, смерив подошедшего взглядом.
– Радован, – ответил тот. Говорил он глухо, словно бы куда-то в бороду.
– Где лошади?
Тот мотнул головой в сторону кустов.
– Дорогу в замок знаешь?
– Знаю.
– Проведешь нас туда?
– Никак не можно, – пленник шмыгнул носом. – Потому как охраны много… И вообще…
– Ты чего задумал-то, а, Жуга? – спросил рифмач. – Или совсем с горя умом тронулся? Чего мы сделать-то сможем, если даже внутрь и попадем?
– Не знаю, – вздохнул Жуга. – Одна осталась ниточка, – помолчав, добавил он. – Если они живы, то их ведут в замок. Может, еще успеем догнать, тогда и размотаем весь клубок.
– Ага, – угрюмо бросил Вайда. – Или захлопнем мышеловку… в которую сами же и залезем.
Травник поднял голову.
– Я не мышь, – сказал он. – Я Лис.
* * *
Первым делом все трое переоделись, содрав одежду с убитых стражников. Пришлось помучиться – у двоих она была безнадежно испорчена.
– Не мог поаккуратней… – проворчал рифмач, расправляя на земле разрубленный на две неравные половины трофейный жупан.
Жуга, не прерывая работы, кивнул через плечо на свой меч.
– Его благодари. Раздень, вон, того, с дротиком…
У травника были свои заботы – все сапоги оказались ему безнадежно велики; он разорвал одеяло и теперь сооружал обмотки.
Еще одни штаны оказались испорчены по совсем другой причине, хотя и были бы вполне пригодны после стирки, но взять их, разумеется, тоже никто не пожелал.
– Запомните их лица, – сказал напоследок Жуга, приторачивая к седлу свой заплечный мешок.
– Что… всех? – опешил Иваш.
– Можешь выбрать того, что по нраву, – криво усмехнулся тот.
– Зачем?
– Потом поймешь.
Он огляделся, поднял с земли тяжелый палаш одного из пятерых наемников, с минуту смотрел на него, вертя так и этак, затем забросил его в кусты и вынул из ножен свой меч. Сосредоточился: «Ну, Хриз, давай!»Клинок растекся, замерцал, и через несколько мгновений принял точное подобие меча наемника. Лис, казалось, подмигнул ему с клинка. Травник поднял взгляд на стоявшего рядом пленника. Челюсть у Радована медленно отвалилась.
– Понял? – веско сказал Жуга.
– Понял… – облизав пересохшие губы, тихо ответил тот.
– Вот то-то. Лезь в седло.
Под утро вышли в путь.
Они не успевали, и Жуга прекрасно это понимал. Было безразлично, кто одержал верх в драке на поляне – в любом случае, Роджер и Линора тоже ехали сейчас на лошадях. К утру опять похолодало. Тучи сгущались, набухая будущей грозой. На востоке занялась заря.
Ничего не имело значения.
Жуга не знал, зачем преследовал Линору. Чего он хотел добиться от нее? Понять? Простить? Помочь?
Или…
Он не знал. И только временами, бросая взгляд на Иваша, понимал, что рано или поздно придется делать выбор. Осталось только выяснить, какой.
Он любил ее. Остальное не имело значения.
Они не успевали.
Замок возник уже под вечер, совершенно неожиданно – неровная громада каменной постройки на краю невысокого утеса, далеко вошедшего в излучину реки. Бурливые воды сильно подточили основание скалы, от чего замок казался еще мрачнее, чем на самом деле. Не было блестящих остекленных окон, не было красивых флюгеров и красных крыш – лишь ржавое железо и серый камень стен, кое-где затянутых плющом.
– Вот Эшер, – сказал солдат, указывая пальцем.
– Нетрудно догадаться, – буркнул Вайда. – Что делать будем?
Усталый, раненый и злой, рифмач ворчал всю дорогу. По правде говоря, Жуга не склонен был на него за это обижаться – во-первых, он и сам устал, а во-вторых, у Вайды и впрямь был повод поворчать – такие раны не особенно опасны, но болезненны, тревожат на ходу и на привале и постоянно открываются, а перевязать их невероятно трудно. На его штанах сзади то и дело проступало красное пятно, вдобавок из-за раны он не мог долго ехать верхом. Впрочем, травник и сам ездил на лошади хуже некуда, и потому продвигались они медленно.
– Слезайте, – помолчав, скомандовал Жуга. Путники спешились. – Становитесь в ряд… Радован, ты стой где стоишь. А теперь, – он вздохнул, – вспоминайте.
Что вспоминать, пояснять не потребовалось. Жуга сосредоточился, освежая в памяти заклятие личины (где ты сейчас, Зерги…), и закрыл глаза. Из темноты медленно проступило остроносое и худое лицо солдата с вислыми усами и косым шрамом поперек щеки. Травник зашептал.
Когда он открыл глаза, перед ним стояли три наемника из замка Хьюго Эшера.