Осенний любовник
Шрифт:
– Я бы очень не хотел потерять урожай только потому, что ты настроен пофлиртовать. Иди.
– Слушай, ты как собака на сене, – сказал Микки. – Сам не берешь и другим не даешь.
Взгляд Хантера, брошенный на Микки, заставил Элиссу похолодеть.
– Займись огородом. Немедленно.
– А что, если я вместо этого сяду на лошадь?
– Тогда я пристрелю тебя как конокрада. Каждая голова здесь принадлежит Лэддер-Эс и носит на себе клеймо Лэддер-Эс.
– Не каждая, – сказал Микки, нехорошо улыбаясь. – Недавно я видел много голов с клеймом СлэшРивер. Клеймо Эба Калпеппера. Накрывает Лэддер-Эс, как одеялом. Разве не так?
– Ты собираешься идти работать или убираешься с Лэддер-Эс? – спросил Хантер.
Ругаясь, как моряк, Микки вышел из сарая, по пути прихватив лопату.
– Я тебя предупреждал насчет кокетства, – сказал Хантер с металлом в голосе. Элиссу прорвало.
– Да я доила корову! – кричала она.
– Не доила, когда я тебя увидел. Ты выгнулась, как танцовщица или как шлюха, выпятив груди…
И тут же Хантер резко сменил тему.
– Перестань меня доводить, Сэсси, поверь, тебе не понравится то, что может случиться.
Услышав снова свое прозвище из уст Хантера, Элисса взорвалась.
– Тогда перестань на меня пялиться, – холодно сказала она. – А ты пялишься, Хантер. Сам знаешь не хуже меня.
– А ты все время оглядываешься.
– Да. Ну и что дальше?
– Я же сказал – тебе это не понравится.
– А ты попробуй.
Возле сарая залаяла собака, резко, на высоких нотах, отчего сердце Элиссы заколотилось. Она едва не опрокинула ведро, схватившись за ружье в углу стойла.
Хантер быстро схватил Элиссу за руку.
– Куда ты? – спросил он.
– Посмотреть, что там не понравилось собаке.
– Оставайся здесь, я сам посмотрю.
Она хотела поспорить, но передумала.
Хантер резко кивнул, взял ее дробовик, подошел к двери сарая. Прежде чем выйти на освещенный солнцем двор, огляделся.
– Ну что ж, время, – сказал он.
С этими словами Хантер осторожно вышел на свет. Чуть позже выбежал Микки из огорода с ружьем. Хантер махнул ему и пошел по двору.
Три группы всадников в потрепанной пыльной одежде приближались к дому.
Как и Хантер, некоторые донашивали форму конфедератов.
На других были синие брюки юнионистов.
На третьих – штаны из оленьей кожи, их носили жители равнин – и широкополые шляпы рабочих-мексиканцев. Обитатели техасских колючих кустарников предпочитали кожаные ковбойские штаны.
Остатки запыленной синей и серой униформы были поделены между тремя группами, они смешались с клетчатыми рубашками и штанами из оленьей кожи, из фланели, из шерсти. Никто не был одет целиком так, как на севере, на юге или на равнине.
Бывшие солдаты оставили за спиной войну, взяв с собой только оружие. Сейчас все носили оружие – жители равнин, солдаты, бродяги, даже не отдавая себе в том отчета, как люди носят ботинки. Лошади под ними разномастные, всех цветов, кроме белого. Белая лошадь везде превращает всадника в мишень – в пустыне, в траве, в колючем кустарнике, на лугу или в горах.
Четыре черно-белые собаки окружили мужчин и дико лаяли.
Из-за спины Хантера раздался свист, собаки тут же умолкли, развернулись и побежали к стаду.
Хантер оглянулся, Элисса шла следом.
«Ну по крайней мере хоть шарфом прикрылась», – подумал Хантер.
Воспоминание о полуголой груди Элиссы, выпирающей из лилового шелка, как молния пронзило Хантера, заставив напрячься все его тело.
«Я должен ей устроить выволочку за ее одежду. Мужчины не привыкли здесь видеть женщину, которая бы так наряжалась».
Хантер сам с трудом привыкал.
– Мне кажется, я велел тебе остаться в сарае, – проговорил он.
– Велел? С чего бы это? Да и никакой опасности нет.
– А ты откуда знаешь?
Элисса пожала плечами. От этого движения шарф снова съехал, оголив шею.
Хантер попытался не думать об этой нежной плоти, о том, как бы потрогать ее губами, языком, пальцами. Он старался не думать о сосках, которые восемь дней назад ему случайно удалось увидеть.
Он снова проиграл.
Беззвучно ругаясь, заставил себя отвести взгляд от соблазняющего кусочка кожи.
– Я поняла, что опасности нет, когда ты вышел из сарая, – призналась она.
– Почему это? – грубо спросит Хантер,
– По тому, как ты двигался.
От этих слов Хантер встал как вкопанный. Он поразился – насколько быстро Элисса научилась его понимать.
«Белинда несколько лет была моей женой, но так ничего и не поняла, не узнала моих привычек».
Такая проницательность тронула Хантера. Чем больше он находился рядом с Элиссой, тем чаще обнаруживал, как сильно она отличается от Белинды.
Элисса знала и понимала работу на ферме.
Элисса искренне заботилась о лошадях, о скоте, собаках, кошках, живших на Лэддер-Эс.
Элисса заботилась о самой земле, о ее красоте, ее состоянии, она воспринимала труд на ранчо не просто как средство заработать деньги и ими оплачивать кареты и украшения для гостиной.
Хантер задумчиво посмотрел на молодую энергичную женщину, оставившую безопасное укрытие и вставшую рядом с ним на пыльном фермерском дворе под ярким солнцем.
«Тебе лучше не забывать, что Белинда и Сэсси похожи в главном, обе кокетки до мозга костей. А все остальное не важно».
– Прикройся, – велел он. Презрение в голосе Хантера прозвучало как пощечина.