Осенний мост
Шрифт:
Какое счастье, что вы очутились там и предотвратили трагедию, — сказала одна из монахинь.
Я искренне этому рад, — отозвался Хиронобу.
Как много произошло за сто дней, — сказала монахиня. — Много радостного и много горестного. Но все это — шаги на пути Будды, не так ли?
Я рад, что она достаточно поправилась, чтобы присутствовать на свадьбе, — сказала другая монахиня. — Кажется, это радует ее.
Интересно, вернется ли к ней когда-нибудь дар речи? — сказала еще одна.
Как это печально, — сказала первая монахиня, — что она утратила его тогда же, когда вы его обрели, госпожа Сидзукэ.
Да, — согласилась Сидзукэ. — Это воистину очень печально.
Монахиня взяла ящичек, обернутый белой тканью, и передала его Хиронобу.
Пусть госпожа Киёми вечно будет наслаждаться покоем Сострадательного, — сказала она.
Отряд собрался уезжать. Хиронобу помог Сидзукэ взобраться на лошадь, прежде чем самому сесть в седло.
Да будете вы благословлены здоровьем, преуспеянием и всеми сокровищами семейной жизни, мой господин, и вы, моя госпожа, — сказала монахиня. Все монахини поклонились.
Настоятельница встала.
Да будешь ты и все твое потомство навеки проклято красотой и одаренностью.
Преподобная настоятельница!
Мне очень жаль, — сказал Хиронобу Сидзукэ. — Если бы можно было сделать для нее хоть что-нибудь, кроме как заботиться о ней, я бы непременно это сделал.
Ее проклятие… — вымолвила Сидзукэ.
Она сошла с ума, — сказал Хиронобу. — Красота и одаренность — это благословение, а не проклятие.
Сидзукэ промолчала. Она посмотрела на настоятельницу, и их взгляды встретились. Отряд уже тронулся с места, а они все смотрели друг другу в глаза. Хиронобу мог этого не понимать, но настоятельница знала, что Сидзукэ осознает правду, поскольку они обе были отмечены этим проклятием.
Красота и одаренность — воистину проклятие.
Настоятельница больше не знала, то ли она старуха, то ли юная девушка, то ли она грезит, то ли сошал с ума, есть ли между этими понятиями хоть какая-нибудь разница и имеет ли это хоть какое-нибудь значение. Вопросы, не имеющие ответов, поглощали всю ее энергию, денно и нощно. Она никогда более не произнесла ни единого слова.
Следующей весной она умерла во сне. Преподобной настоятельнице Суку, что некогда была красавицей Новаки, дочерью господина Бандана, не исполнилось и тридцати двух лет.
1882 год, поместье князя Гэндзи на реке Тама, рядом с Токио
Ожидая, пока его примут, Цуда размышлял о тех невероятных переменах, что произошли за столь краткий срок. И сам город был тому первым примером. В дни молодости Цуды это был Эдо, столица сёгуна, чей клан, Токугава, правил Японией на протяжении двух с половиной веков. Теперь же не только времена власти Токугава ушли в прошлое, вместе с самим институтом сёгуната, но и на смену Эдо пришел Токио. Это было нечто большее, чем просто смена имени. Токио был новой столицей императорского семейства, до этого тысячу лет проживавшего в Киото. Император Мицухито стал первым, кто сделал центром своего правления Токио, и первым императором за последние шестьсот лет, который реально принялся править.
Жизнь самого Цуды тоже была превосходным примером перемен на более низком уровне. Он родился в крестьянском семействе, в удаленном княжестве Акаока. Его талант к строительству зданий привлек к нему внимание князя Гэндзи, и ему поручили важное задание, строительство христианской церкви. Другой талант Цуды, умение разместить здание в счастливом месте, проистекал из его серьезного, почти по-религиозному ревностного отношения к фэн-шуй. Сочетание двух этих талантов и возвысило Цуду до нынешнего положения компаньона, советника и делового партнера своего бывшего князя. Определяя наилучшее место для постройки церкви, Цуда обнаружил таинственный сундучок, украшенный варварским изображением красного дракона над синими горами, в котором содержались еще более таинственные свитки. Цуда до сих пор не знал, какова была истинная роль этих свитков, но многие истово верили, что это была рукопись легендарного, пророческого, магического, давно утраченного «Осеннего моста». Что бы это ни было, но та находка изменила всю его жизнь.
Вошедшая служанка объявила:
Мистер Старк готов вас принять, мистер Цуда.
Макото Старк ждал его в саду, среди причудливо расположенных камней. Цуда полагал, что его примут в более официальной обстановке — как-никак, это их первая встреча. Американцев часто упрекали в том, что они слишком сильно любят неформальную обстановку. Очевидно, это правда. Прогнав с лица выражение недовольства, Цуда поклонился.
Мистер Старк, я счастлив наконец-то встретиться с вами.
Благодарю вас, мистер Цуда.
Макото протянул руку. Поколебавшись долю секунды, Цуда принял ее и энергично потряс.
Ваш отец, мистер Старк-старший, часто говорил о вас. Я почти что чувствую, что знаю вас, хотя и заочно.
Тогда вы находитесь в более выгодном положении, чем я. Чем больше я узнаю о себе, тем меньше знаю.
Макото произнес эти слова так, словно это и вправду доставляло ему беспокойство, а не как обычную условность, позволяющую идти к самопознанию через пустоту. Потому Цуда воздержался от общих слов об освобождающей природе медитативных практик Мусиндо. Ему показалось, что Макото говорит вовсе не об медитации.
В самом деле? — сказал он вместо этого. Это замечание было точно таким же общим местом, пригодным буквально для любой ситуации, и способным — опять же, в зависимости от ситуации, — с равным успехом означать «да», «нет», «может быть», «я согласен», «я не согласен», «я не понимаю, о чем вы говорите», «я вам сочувствую», «продолжайте, пожалуйста», «пожалуйста, перестаньте» и многое другое. Здесь были важны интонации. А потому, поскольку Цуда точно не понял, что Макото имел в виду, он постарался произнести эти слова как можно более нейтральным тоном — то есть, так, чтобы они не означали ничего. Он инстинктивно опасался, что Макото переведет разговор на опасную почву. Он надеялся, что молодой человек не настолько американец, чтобы заводить в лоб специфические беседы. Увы, его надежды тут же разлетелись вдребезги.
Мистер Цуда, хорошо ли вы знали моих родителей?
Мы с мистером Старком совместно ведем дела — в основном в сфере импорта и экспорта, и в банковской сфере, — вот уже на протяжении пятнадцати лет. Все это время мы встречались примерно раз в год, обычно в Гонолулу. Очень удобное место для нас обоих. Но я никогда не имел чести встречаться с миссис Старк.
А до того, как она стала миссис Старк?
Цуда уже начал сожалеть, что вообще встретился с Макото.
В те времена мы с мистером Старком принадлежали к разным социальным слоям, как и с князем Гэндзи. Я никогда не имел случая пообщаться с будущей миссис Старк.