Ошейник для Лисицы
Шрифт:
Я выпучил глаза на последнюю фразу. Таких денег хватило бы нам на всю семью, чтобы жить припеваючи до конца своих дней. Не знал бы её так близко — я бы, наверно, не удержался.
— Сколько там? — спросила у меня Флёр.
— Десять тысяч…
— О, ещё в цене подросла. Неплохо, неплохо… — поёрзала Флёр в петле и наручниках.
— Да, цена у неё что надо. Хотя, наверно, от неё самой было бы больше пользы и удовольствия.
— За своё удовольствие ты расплатишься, волк, — холодно произнесла Флёр и снова стала невозмутимой.
— В следующей жизни, — рассмеялся Изенгрин.
— Значит, ты будешь глистом, — отрезала лисица.
Скрипнув зубами от злости, волк подошёл к рычагу и взялся за его рукоятку.
— Ну, прощайте… — глумливо сказал он.
— Погоди! — я пытался оттянуть момент казни.
— Чего ещё?
— Последнее желание.
— Оно у тебя уже было… — он снова потянул на себя палку.
— Ничего не было! Давай, сделай то, чего я у тебя прошу, и я не буду бить тебя молниями с неба.
— Ну и чего ты хочешь?
— Раскуй меня.
— Обезумел совсем, что ли? — Изенгрин истерически расхохотался. — Да никогда в жизни!
— Слушай, тебе это будет приятно. С такими кандалами я умру сразу, потому что буду очень тяжёлым. А так я ещё поболтаюсь, буду пытаться бороться за жизнь… Ты же любишь смотреть, как я мучаюсь, не так ли?
Изенгрин ухмыльнулся. Он явно хотел насладиться моей смертью, я это знал.
— Однажды я, выпустив тебя из наручников, остался стоять у пустого парапета.
— Сейчас я не собираюсь убегать.
— Да ты и не сможешь. Видишь, сколько волков тебя сторожат?
— Да. Мне не прорваться.
Я это точно осознавал и был уверен, что побег невозможен. Поэтому я внутренне сдался, но оставалась призрачная надежда на соклановцев Флёр. Волк махнул двоим охранникам, и те быстро сняли с меня всё ненужное железо.
— Эй, а наручники? — я понял, что их снимать не собираются.
— Нет, Ренар, этим ты меня точно не купишь. Наручники останутся на тебе даже в гробу.
Вот и улетел в трубу мой план, придуманный на ходу. Всем свойственно меняться, и опыт приходит с ошибками, на которых мы учимся.
Повисла тишина, нарушаемая шуршанием листвы. Изенгрин положил свою лапу на рычаг. Сердца у всех забились гораздо чаще, и теперь всё должно было решиться. Я в последний раз наслаждался свободой лап, переступая с ноги на ногу. Флёр закрыла глаза и повесила нос. Эмерлина что-то тихо шептала. Все ждали движения волка.
Неожиданно сильный, почти ураганный порыв ветра налетел на нас троих сзади и чуть не сбил с ног. Что-то просвистело у уха моей жены, и верёвка повисла у неё на груди. Не успела она удивлённо посмотреть на меня, как вдруг… исчезла. Её будто сбило огромным чёрным ураганом, который стремительно улетел в сторону леса. Я только и успел обернуться ко Флёр, как исчезла и она.
— Что за чёрт! Стража! — закричал Изенгрин, высматривая кого-то в небе.
Все волки сразу вскинули арбалеты и стали высматривать неизвестных похитителей.
— Ты не уйдёшь от меня в этот раз, Ренар! — крикнул Изенгрин и что есть силы дёрнул спуск.
Мгновение — и опора стала уходить из-под моих лап — и я начал падать вслед за люком. Лапы не встречали никакой поддержки, поэтому мне ничего не оставалось, как лететь вниз, мучительно ожидая, когда петля на шее затянется и перекроет мне доступ воздуха и сломает мне шею. Всего несколько мгновений — и я уже чувствую, как стремительно сжимается верёвка вокруг горла, останавливая меня. И я уже не падаю, я дёргаю лапами, пытаясь выбраться из оков и растянуть петлю, но всё безуспешно…
Порыв ветра качнул меня в петле, и я снова стал падать. Но кто-то неуловимо быстро подцепил меня подмышки и стал поднимать над пропастью парапета. Но вместе с тем порыв продолжал своё движение, не останавливаясь и не замедляя своей скорости. Что-то уносило меня ввысь, и я уже было подумал, что это смерть.
Я плохо соображал, хотя провисел в петле две секунды, не больше. Воздух трепал шерсть и хвост, залетал в уши и раздувал щёки. Скорость полёта была настолько огромной, что я невольно перестал дышать. Я открыл глаза.
Оказывается, я был жив! И более того, я летел с безумной скоростью на порядочной высоте от земли, удерживаемый кем-то под лапы. Наручники окончательно остервенели и врезались мне в кожу, причиняя неистовую боль. Приходилось терпеть, но я так и не понимал, почему я лечу. Я уже пытался развернуться в лапах у моего спасителя, как вдруг увидел два огромных кожаных крыла, раскрывавшихся надо мной. Потом последовали два взмаха — и земля стала отдаляться от меня, оставляя на ней жалких охранников. И тут меня охватила небывалая эйфория, вызванная полётом. Я летел! Я действительно летел! И это было просто потрясающе, самое впечатляющее событие в моей жизни — мой первый полёт вместе с крылатым лисом… Тут меня охватил просто щенячий восторг, я открыл пасть и позволил языку трепаться на ветру. А самое потрясающее было время, когда мы залетали за облака. Я так жалел, что лапы были скованы, иначе я бы не упустил своего шанса коснуться облаков, на которые я раньше только смотрел.
Мой спаситель поравнялся с остальными. Флёр нёс незнакомый мне летун, Эмерлину в очередной раз подвозил Мирумас. С другой стороны на меня смотрела молоденькая лисичка, затянутая в плотное кожаное бельё, выгодно подчёркивавшее её фигурку. Я всё-таки решился извернуться и посмотреть, кто нёс меня. Выгнув шею до хруста, я смог разглядеть её мордашку — и обомлеть. Это была молоденькая лисица, и она была как отражение той, которая летела сама по себе. Даже одета она была точно так же, как другая, они были похожи как две капли воды. Я открыл от изумления рот и попытался что-то ей сказать, но ветер сносил мои слова, не оставляя ей шансов меня услышать. Но, увидев, что я на неё смотрю, лисица улыбнулась. Перекрикивая ветер, я всё-таки смог у неё спросить:
— Я что, в раю? — было действительно похоже.
Лисица скривила бровки и через некоторое время кивнула.
Здорово. Я был в раю.
Полёт, как оказалось, таил множество неожиданностей. Подбросив меня, лисица ухватила мою тушку за плечо одной лапой, пока другой что-то показывала Мирумасу с Альтером. Лисы кивнули, и все начали снижаться. Так резко я ещё никогда в жизни не падал, ощущая под локтями довольно сомнительную поддержку. Четвёрка летунов держала путь прямо в лес, в самый его центр. Там, на полянке, нас уже ждал довольный из себя Густав.