Осиновая корона
Шрифт:
Кого теперь больше боятся слуги — большой вопрос. Неведомых злоумышленников, Отражений или её саму, много лет прятавшую колдовство, точно чудище под кроватью?
— Мы поможем вам перевезти тело, — мягко сказала женщина, тряхнув головой. Она щёлкнула пальцами — и возле маленькой служанки вспыхнул не голубой, а морковно-рыжий огонёк. Он дарил уже не столько свет, сколько тепло; девочка сначала шарахнулась прочь, но потом боязливо придвинулась ближе. Её дрожь немного утихла. — Так будет быстрее. Вам ведь нужно в замок Кинбралан? Мы с Гэрхо тоже направляемся на север.
— С Гэрхо? — напряглась мать. Женщина кивнула на холм.
— С
Мать скрестила руки на груди. Её черты заострились; всё милое и женственное, всегда так душно благоухавшее в ней, куда-то ушло, уступив мстительному и жестокому. Уна всего несколько раз в жизни видела её такой — но сейчас понимала, что это не в последнюю очередь вызвано огненным шаром.
Её огненным шаром. Магическим — бесстыдно-магическим для королевства Альсунг.
— Я не возражаю, — ледяным тоном ответила она. — Можете оставить их воронам и диким зверям. Так было бы справедливее…
— …Но вызвало бы лишние вопросы, — проворковала женщина. — Разумнее избавиться от следов и помалкивать об этом нападении, миледи. До тех пор, пока не выяснится, кто и почему желает вам зла.
Тут Эвиарт простонал особенно громкое проклятье — видимо, у его врачевательницы оказались слишком длинные ногти. Колдунья покосилась в их сторону, проверяя, не нужна ли помощь. Уна просто стояла на темнеющей дороге, кутаясь в грязный плащ. Вот так таращиться на Отражение было, пожалуй, не очень-то учтиво — но она чувствовала неодолимое желание заговорить с нею… И ещё она чувствовала себя бесполезным, неловким, чересчур долговязым столбом. На женщине-Отражении был серый балахон, пузырящийся по бокам, а на Уне — тёмно-синее платье с серебряным шитьём; но статуса бесполезного столба это не отменяло.
— С чего Вы взяли, что дело в нас? — мать приподняла идеально подчернённую бровь. — Все знают, что на главном тракте полным-полно лихих людей. Летом здесь много торговцев и путников вроде нас, вот они и разгулялись.
Разгулялись. Уну потянуло нервно расхохотаться. Иногда мать говорила, как простушка — в те моменты, когда забывала о величественно-любезной маске леди Тоури. Раньше Уна часто спрашивала себя, какой мама была в её годы?… Наверное — куда более открытой и доверчивой, чем сейчас.
И куда менее несчастной.
Колдунья покачала малиновой головой. Небо уже окончательно затянула тьма; Отражение освещали только два магических огонька да убывающая луна, от которой будто откусили ломоть.
— Вам отлично известно, что грабители вели бы себя по-другому, миледи. Они окружили бы вас, потребовали денег и золота — и потом отпустили с миром. Зачем им рисковать, нападая на знатных лордов? За такое в Академии их ждала бы виселица. И к тому же, — женщина печально усмехнулась, — я не встречала ни одного ти'аргского разбойника, который бы так замечательно владел мечом, — (Эвиарт издал бессвязное басовитое восклицание — наверное, подтвердил). — Обычно в такие банды уходят крестьяне, мастеровые… Ну, может, фермерские сынки, возмечтавшие о привольной жизни. Нет, леди
Мать поджала пухлые губы и достала платок, чтобы стереть с лица грязь, пот… Да — и копоть. Где обгорелые останки того человека? Уна вздрогнула, впервые чётко представив, что сотворила с ним. Своими руками подожгла заживо.
Проклятье.
— Не понимаю, с чего Вы это взяли, милочка, — леди Мора уже облачилась в свою привычную роль. У Уны вырвался вздох: милочка — так пренебрежительно мама позволяла себе обращаться лишь к слугам… Этого явно не заслуживает та, кто спасла им жизни. Даже если она из народа Долины — из «нелюдей», с рождения отмеченных клеймом магии. — Мы ни для кого не представляли угрозы. У лорда Гордигера была безупречная репутация, он не имел отношения к интригам в Академии или Ледяном Чертоге… Как и мы, — мать холодно улыбнулась. — Мы ведь всего-навсего женщины. И, кстати, откуда Вам известно наше имя?
— О миледи, королева Хелт, развязавшая Великую войну, тоже была «всего-навсего женщиной»! — певуче воскликнула колдунья — то ли всерьёз, то ли с долей насмешки. — А что до имени — ваш герб хорошо запоминается… Позвольте, я помогу, — женщина танцующей походкой подошла к Эвиарту и Савии и потуже затянула узел на повязке. Оруженосец смотрел на неё с благоговейным ужасом; Савия с теми же чувствами пялилась на волосы незнакомки. — Лорды Тоури, владетели Кинбралана, небезызвестны в наших краях. Да и вообще — мне нравятся осины, — новый гортанный смешок. — Люблю ездить по северному Ти'аргу. Здесь так много деревьев — в нашей лысоватой Долине о таких чащах и мечтать не приходится.
Уна провела рукой по щеке. На пальцах, вдобавок к копоти и поту, остались капельки крови — чьей?… Должно быть, брызги от дяди или Эвиарта долетели до неё. Уна смотрела, как Отражение — невысокая, в своём балахоне похожая на ласку или кошку — бесшумно встаёт с плаща Эвиарта, тихо посоветовав Савии нарвать подорожника и почаще менять повязку.
Уна была уверена, что дело вовсе не в их гербе и не в осинах. Чутьё Дара кричало ей нечто совершенно несуразное. Что-то о том, как подозрительно заинтересовало (или напугало?) Отражений её собственное лицо. Дяде Горо померещилось, что зеркальные мать с сыном следят за ними… Померещилось ли?
Голова у неё шла кругом — и в прямом, и в переносном смысле. Уне хотелось, чтобы мать снова обняла её или хотя бы подошла ближе; однако она с враждебным прищуром наблюдала за колдуньей.
— Как Вас зовут? — спросила вдруг мать, пока женщина вытаскивала пробку из фляжки, склонившись над уже согревшейся служанкой. Девочка жадно приникла к питью — хотя во фляжке едва ли была просто вода. — И как Вы очутились в этих местах? Тракт здесь довольно пустынен. Вы появились почти сразу после нападения, дорогуша — Вы и Ваш… отпрыск. И так уместно выручили нас. И знаете, что мы Тоури. Слишком много совпадений, по-моему.