Осип Мандельштам: Жизнь поэта

Лекманов Олег Андершанович

Использование газетного материала позволяет уловить важные смысловые обертоны еще одного биографического мандельштамовского стихотворения, написанного в мае 1935 года:

Тянули жилы, жили—были, Не жили, не были нигде. Бетховен и Воронеж – или Один или другой – злодей. На базе мелких отношений Производили глухоту Семидесяти стульев тени На первомайском холоду. В театре публики лежало Не больше трех карандашей, И дирижер, стараясь мало, Казался чертом средь людей.

Комментируя это стихотворение, А. Г. Мец отмечает, что его «сюжет связан, возможно, с концертом в „летнем“ театре в Первомайском саду в Воронеже». [774] Действительно, в воронежской «Коммуне» от 28 апреля 1935 года находим следующий анонс: «Первомайский театр. 30 апреля днем, 1 и 2 мая вечером. Концерты симфонич<еского> оркестра Облрадио—комитета под управлением дирижера А. В. Дементьева. В концертах принимают участие: 30 апреля – артист Облрадио—комитета Н. И. Колесник (тенор) и А. И. Цирюльникова (меццо

сопрано). 1 мая – солист ГАБТа СССР Садомов (бас). [775] 2 мая – скрипач Мирон Полянин (Ленингр<ад>) и солист ГАБТа СССР Садомов (бас). Начало – днем в 11 час<ов>, вечер – в 21 час». [776]

774

Мец А. Г. Комментарий // Мандельштам О. Э. Полное собрание стихотворений. С. 655.

775

Речь идет об Анатолии Николаевиче Садомове (1884–1942).

776

Коммуна. 1935. 28 апреля. С. 4. См. также информацию на четвертой странице «Коммуны» от 1 мая 1935 года: «Театр Первомайского сада. 1 и 2 мая – концерты воронежского симфонического оркестра под управлением А. В. Дементьева». Ради полноты картины приведем здесь анонс еще одного первомайского воронежского концерта 1935 года: «Сад ДКА. 29, 30 апреля, 1, 2, 3, 4, 5, 6 мая – с 8 часов веч<ера> концерты духового оркестра под упр<авлением> П. М. Сергеева» (там же). Ср. в комментарии М. Л. Гаспарова к разбираемому стихотворению: «На какой случай местной театральной жизни написано шуточное „Тянули жилы, жили—были…“ о несовместимости Бетховенаи Воронежа –точно не известно» (Гаспаров М. Л.Комментарии // Мандельштам О. Э.Стихотворения. Проза. М., 2001. С. 797).

Однако у неудачного, судя по Мандельштамовскому описанию, провинциального концерта имелся мощный столичный фон, который превращал недостаточное рвение воронежского дирижера Дементьева в уже совсем недопустимое и почти преступное. В «Известиях» как раз от 1 мая 1935 года была напечатана большая статья видного музыковеда И. И. Соллертинского «Бетховен и советская культура», в которой творчество великого композитора определялось как ценнейшее достояние победившего рабочего класса, требующее к себе бережного и трепетного отношения: «Единственным законным наследником величайших культурных ценностей прошлого столетия становится пролетариат. Он сумел отвоевать Бетховена у капиталистического мира, он сумел насытить свои массовые празднества, дни побед великой социалистической стройки ликующими звуками бетховенской музыки. Он сумеет и воспитать композиторов, которые, творчески овладевая лучшими принципами героического искусства Бетховена, создадут своих симфонических Чапаевых». [777] Важную деталь, подтверждающую этот тезис Соллертинского, Мандельштам мог найти в первомайском отчете «Правды» за 1935 год: «Без конца и без края льется человеческая река. Как чудесно поют нынче над ней трубы. Оркестры завода им. Сталина, завода им. Кирова, Станкостроя, красной „Трехгорки“ пришли сегодня с Бетховеном и Вагнером, с Прокофьевым и Верди». [778]

777

Известия. 1935. 1 мая. С. 7.

778

Как шла Москва. [Редакционная статья] // Правда. 1935. 4 мая. С. 2.

Остается добавить, что главный дирижер воронежского симфонического оркестра Александр Васильевич Дементьев считался специалистом по Бетховену и в сезоне 1935 года трижды исполнял со своим оркестром 9–ю симфонию композитора. «Бетховена, создавшего непревзойденные образцы драматической музыки, отличающейся необыкновенным богатством и в то же время простотой своих мелодий, Бетховена, воспевшего человеческий разум и героизм, любят народные массы, – со слов Дементьева записал корреспондент „Коммуны“ в номере от 20 декабря 1936 года. – Цикл из его произведений, осуществленный на протяжении прошлого сезона, пользовался большим успехом у наших слушателей, и сейчас каждое из его творений неизменно встречает теплый прием». [779]

779

Садковой Н.В 1937 году… Беседа с гл<авным> дирижером воронежского симфонического оркестра А. В. Дементьевым // Коммуна. 1936. 23 декабря. С. 4.

Восьмого мая 1935 года Надежда Яковлевна вновь уехала в Москву. В конце мая Осип Эмильевич получил, наконец, трехмесячную прописку и паспорт, отобранный при аресте.

Двадцать второго мая Мандельштам написал одно из самых загадочных воронежских стихотворений – «Идут года железными полками…», в домашнем обиходе называвшееся также «Железо», которое мы здесь попробуем хоть чуть—чуть прояснить, чтобы лучше понять, какие настроения владели поэтом в этот период. Предлагая к стихотворению газетные ключи, мы хотим подчеркнуть, что все нижеследующее есть не более чем гипотеза:

Идут года железными полками, И воздух полн железными шарами. Оно бесцветное – в воде железясь, И розовое на подушке грезясь. Железная правда – живой на зависть, Железен пестик, и железна завязь. И железой поэзия в железе, Слезящаяся в родовом разрезе.

Это стихотворение было включено Мандельштамом в подборку, предназначавшуюся для публикации в советской печати. К письму, адресованному Надежде Яковлевне Мандельштам из Воронежа в Москву от 25–26 мая 1935 года, поэт приложил автографы стихотворений «Мне кажется, мы говорить должны…», «День стоял о пяти головах. Сплошные пять суток…», «Идут года железными полками…», «Еще мы жизнью полны в высшей мере…» и «Мир должно в черном теле брать…» (IV: 158). В следующем за этим письме он интересовался у жены: «Хорошо ли „железясь“?» – в стихотворении «Идут года железными полками…» (IV158). А еще в следующем распоряжался: «К „подборке“ прибавь „Стансы“ плюс „Железо“. Выясни печатание. Для Москвы условие: всеили ничего. Широкий показ цикла. Хорошо бы в Литгазете. Все варианты окончательные. Только в начале Стансов могут быть изменения» (IV: 159).

Из этого напрашиваются два вывода. Во—первых, «Железо» относится к числу «открытых политических» воронежских стихотворений Мандельштама, раз в отчетной подборке оно должно было соседствовать с такими яркими образцами текстов этого типа, как «Мне кажется, мы говорить должны…» и «Стансы». Во—вторых, поэт нисколько не смущался загадочностью своего стихотворения, раз собирался печатать его в газете, хотя бы и в «Литературной». Не потому ли, что советский читатель того времени, исходя из злобы газетного дня, сам должен был восстановить актуальный для стихотворения контекст?

Учитывая, что «Железо» датировано «22 мая 1935», заглянем в газеты этого, а также нескольких предшествующих дней. Здесь мы найдем множество откликов на событие, потрясшее Мандельштама. Речь идет о гибели 18 мая 1935 года гигантского советского самолета «Максим Горький» вместе с экипажем и тридцатью шестью пассажирами. По официальной версии, катастрофа произошла потому, что один из двух самолетов сопровождения принялся выделывать в небе фигуры высшего пилотажа и случайно столкнулся с «Максимом Горьким».

Из письма С. Б. Рудакова жене от 21 мая 1935 года мы знаем, что в парном по отношению к «Железу» стихотворении «Мне кажется, мы говорить должны…» (апрель – май 1935 года) строка «Войны и мира гнутая подкова» была заменена на строку «Воздушно—океанская подкова» под «влияние<м> катастрофы с „М. Горьким“»: [780]

Мне кажется, мы говорить должны О будущем советской старины. Что ленинское—сталинское слово — Воздушно—океанская [781] подкова.

780

О. Э. Мандельштам в письмах С. Б. Рудакова к жене (1935–1936). С. 52. См. также в не пошедшем дальше наброска очерке Мандельштама, навеянном гибелью самолета «Максим Горький»: «Что ж тут особенного? Ничего. Только вот что: мы живем в стране, где работа сильнее смерти, где дикая случайность, стихия, катастрофа – не властны поколебать великой тяги к будущему, охватившей всех нас, где гибель драгоценного близкого человека на славном посту рождает гордое и мужественное горе, где нормой является самозабвение и великолепная героическая выдержка – самая будничная вещь. Наша социалистическая страна – первый друг и утешитель в личном горе для своих верных сынов» («Брат т. Назарова» – неизвестный прозаический набросок Осипа Мандельштама//«Сохрани мою речь…». Вып. 4/1. М., 2008. С. 62).

781

Ср. в стихотворении Александра Жарова, посвященном памяти летчика, управлявшего «Максимом Горьким»: «Мы плавали с тобой в воздушном океане, / Избороздив немало сотен верст» (Известия. 1935. 20 мая). Подмечено А. Футорян.

И лучше бросить тысячу поэзии, Чем захлебнуться в родовом железе, И пращуры нам больше не страшны: Они у нас в крови растворены.

Кажется очевидным, что и в нашем стихотворении исходным сырьем для ключевого образа железапослужила не только ходовая советская метафора, использованная, например, в «известинском» первомайском отчете 1935 года («Железные шеренги держат… <…> знамя и дружным боевым шагом, мерным и энергичным, идут вперед»), [782] но и железо погибших 18 мая самолетов. А во второй строке стихотворения («И воздух полн железными шарами») [783] изображены эти самые самолеты, зависшие в воздушном пространстве. Понять, почему самолеты в «Железе» почти утеряли сходство с реальными воздушными машинами, помогает раздраженное замечание из уже цитировавшегося письма Рудакова, касающееся Мандельштамовских исправлений в стихотворении «Мне кажется, мы говорить должны…»: «…по мне это безделица, оттеснившая классику. Называется „борьба с акмеизмом“». [784] То есть Мандельштам деформировал «акмеистические», четко прорисованные предметы. Понять, почему самолеты в «Железе» превратились именно в «шары», нам поможет анализ четырех заключительных строк стихотворения.

782

Первое мая. [Редакционная статья] // Известия. 1935. 5 мая. С. 1.

783

На возможные живописные подтексты этой строки (работы К. Юона 1921 года и В. Маяковского 1919 года) указал нам Н.Г. Охотин. А в зачине стихотворения Мандельштама, по—видимому, варьируется строка Е. Баратынского «Век шествует путем своим железным…». Отмечено в работе: Павлов М. С.Разбор одного стихотворения (О. Мандельштам «Железо») // Вестник Удмуртского университета. [Ижевск]. Специальный выпуск. 1992. С. 40. См. также в «Слове о полку Игореве»: «Высь подпер ты гор Угорских всё железными полками» (пер. К. Бальмонта). В содержательной статье Павлова восстановлен манделынта—мовский контекст (в смысле К. Ф. Тарановского) для ключевых слов стихотворения, тем не менее ее выводы кажутся нам слишком обобщенными и мало что объясняющими в «Железе». О. Роне ном выявлены лермонтовские реминисценции в разбираемом стихотворении. См.: Ronen О.An approach to Mandelstam. P. 86–87. Мы же в данном случае намеренно избегаем соблазна множить литературные подтексты «Железа», чтобы не переусложнить понимание и без того сложного стихотворения. Остроумную его интерпретацию см. также: Амелин Г. Г., Мордерер В. Я.Миры и столкновения Осипа Мандельштама. М., 2000. С. 143–144. Приведем, наконец, гипотезу А. А. Долинина из его письма нам от 22 мая 2007 года: «Я не думаю, что падение самолета „Максим Горький“ есть ключ к „Железу“. По—моему, для первоначального понимания стихотворения достаточно учитывать три вещи: 1. Элементарные энциклопедические сведения о железе, а именно то, что в чистом виде оно встречается лишь в метеоритах („железные шары“) и содержится в воде (стих 3), в крови (стих 4 – окрашивает розовое тело младенца или желанной женщины) и в растениях (стих 6). Последнее слово текста тоже можно связать не только с кесаревым сечением, но и с добычей руды в железнорудных разрезах (лексикон пятилетки). 2. Ленинско—сталинскую политическую риторику, в которой „железный“ имеет позитивное значение и обычно ассоциируется с неумолимым историческим движением к победе коммунизма: „железная воля пролетариата“, „железная диктатура“, „железная логика истории“, „Железный поток“ Серафимовича и т. п. Особенно важен ленинский афоризм из „Очередных задач советской власти“: „Нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата“. Это, по—видимому, и есть железная правда, изреченная тем, кто, как известно, живее всех живых („живой на зависть“). 3. Знаменитую апофегму Маркса о „родовых муках истории“. Если учитывать эти опорные смысловые поля, общая схема стихотворения, как мне кажется, становится прозрачной. Поэт принимает и оправдывает „железную“ власть, понимая, что „железо“ так же исторически необходимо для будущего, как железо без кавычек необходимо для космоса и органической жизни, а нож хирурга при кесаревом сечении – для спасения младенца и матери. Однако „родовые муки истории“ не могут не причинять боль, и потому поэзии в общественном теле отводится функция слезной железы: она отзывается как на страдания, так и на радость рождения».

784

О. Э. Мандельштам в письмах С. Б. Рудакова к жене (1935–1936). С. 52.