Оскал дракона
Шрифт:
— Пока они тоже не закончатся, — рассмеялись те, кто знал, как действует на жертву нож правды. Обнажив зубы, они стали похожи на стаю волков.
— А потом я отрежу ему член и яйца, — добавил я.
— Пока они не закончатся, — продолжил хор голосов.
— Нет, подождите, во имя костей Христа, нет! — протараторил пленник, его язык дрожал как у гадюки, он дико озирался, переводя взгляд с одного на другого.
— Нож правды, — проворчал Финн, — редко разочаровывает. Мы уже знаем, что он говорит по-норвежски и поклоняется Христу, а ведь еще даже не пустили ему кровь.
—
— Может, у тебя и нет еды, — сказал Финнлейт Рябому, — но ты богат именами.
— Свяжите его, — сказал я, побратимы бросились исполнять.
Пленник сопротивлялся и тяжело дышал, но молчал, мои люди крепко держали его, и спотыкаясь, потащили на корабль. Там я привязал веревку к лодыжками Рябого, и мы подняли его на мачту, он висел вниз головой и раскачивался как муха, угодившая в паутину. Я достал нож правды и почувствовал озноб, будто внезапно простыл, мне никогда не нравилось это чувство.
— Итак, — сказал я, — мне известно, что тебя зовут Крок и ты назван именем христианского святого, Павла, ты не венд и не сорб.
— Правда, это правда, — затараторил он. — Отпусти меня, и я все расскажу. Что угодно.
— Кем был второй?
— Какой второй? Я был…
Он запнулся, потому что я схватил его руку и отмахнул ножом мизинец; лезвие было настолько острым, что поначалу он ничего не понял, затем увидел льющуюся кровь, и его накрыла боль. Он закричал, тонко и пронзительно, как вопила при родах Сигрид.
— Да, да, — закричал он. — Нас было двое, нас послал Паллиг.
— Вспомнил, — опять вмешался Стирбьорн, — он всегда был рядом с человеком по имени Фрей или как-то так. Он нахмурился, а потом просиял. — Фрейстейн, вспомнил.
Подвешенный вниз головой Павел рыдал и причитал, а Финн с презрительной улыбкой поблагодарил Стирбьорна за участие, посоветовав ему впредь быть немного порасторопнее.
— Я уверен, Павел простит нас за потерю пальца, — добавил он, — ведь это всего лишь мизинец.
Стирбьорн нахмурился, и эти двое мрачно уставились друг на друга, но Финн мог взглядом заставить трепетать камни, и Стирбьорн поступил благоразумно, отведя взгляд. Я наблюдал за ними мельком, поскольку Павел начал говорить.
Слова лились из него, как кровь из обрубка пальца, горящий факел почти погас из-за налетевшего порыва ветра, Павел покачнулся и ударился о мачту.
Паллиг отправил его и еще троих на лодке. Павел и второй человек по имени Фрейстейн высадились на берег, когда заметили наш корабль, двое других тихонько поднялись на веслах чуть дальше, они должны были подобрать Павла и его товарища, как только те выполнят свою задачу. Враги планировали перерезать швартовы и пустить корабль вниз по течению, или, если получится, даже поджечь его.
Я отправил людей на берег вверх по течению, и мы стали ждать, мрачные, словно мокрые кошки, в это время Павел болтался на веревке и хныкал.
— Опустите его, — прозвучал звонкий голос, и Черноглазая ступила в круг света от горящего факела.
— Это не твое дело, — рявкнул на нее Финн, — иди отсюда и свернись где-нибудь в уютном теплом местечке.
Черноглазая уставилась на него, и выглядела она спокойно, как отколовшийся айсберг, но я заметил, что она дрожит, и, сбросив оцепенение, посмотрел на все происходящее ее глазами: толпа мрачных воинов с безумными глазами, спутанными бородами, скорее напоминающих зверей, чем людей, собрались вокруг столба и пытают беспомощную жертву. Затем она взглянула на меня огромными тюленьими глазами, и мне вдруг стало стыдно.
— Снимите его, — сказал я, и после небольшой паузы, Рыжий Ньяль и Хленни сделали это. Павел мешком рухнул вниз, и Бьяльфи, который никогда не любил пытки и сунул ему кусок ткани, один из тех, которые он пометил целебными рунами.
— Возьми, — хрипло сказал он. — Завяжи этим рану и держи в чистоте. Не снимай повязку, потому что здесь начертана руна «UI» — говорят, что это исцеляющая руна, это на случай, если ты, приняв Христа, все позабыл. Она взывает к Вальду, древнему богу-целителю фризов.
Черноглазая улыбнулась, ее лицо озарило маленькое солнце, а затем отступила назад и направилась на корму, там где обычно и находилась. Финн прокашлялся и смачно сплюнул.
— Итак, теперь нами командуют трэлли? — прорычал он, и на меня нахлынула волна гнева; ещё чуть-чуть, и я бы накинулся на него с кулаками.
— Она не рабыня, — ответил я, уязвленный его насмешкой, — она дочь князя из далеких земель, и настолько же ценна для нас сейчас, как была когда-то Сигрид. И никто нами не управляет, ни я, и конечно же, не ты.
Увидев бурю на моем лице, он понял, что зашел слишком далеко. Не в силах отказаться от своих слов, он молча развернулся и направился на нос, сорвал мятую шляпу и яростно почесал голову.
Воины, которых я отправил на берег выше по течению, вернулись на рассвете, когда только запели птицы.
— Они заметили нас, — сказал Курица, — как только небо просветлело. Мне удалось выпустить в них пару стрел, но они налегли на весла и ушли, их оказалось только двое.
— Это моя вина, — добавил другой следопыт, долговязый свей по имени Коге. — Я не такой бесшумный, как Курица, и они меня засекли.
Курица покачал головой, показывая, что дело совсем не в этом. Он озвучил мнение, о котором я тоже размышлял.
— Это значит, что тот второй, который скрылся ночью, все еще где-то поблизости.
Курица снова показал себя с лучшей, я одобрительно взглянул на него и понял, что должен сделать. Взяв его за плечо, я повернулся и громко крикнул, чтобы все слышали.
— Я тебя вижу!
Воины обернулись, раздались несколько одобрительных возгласов, потому что мои люди уважали Курицу и давно перестали обращаться с ним как с трэллем, ведь рабов вообще не замечали. Сейчас я объявил ему и всем остальным, что заметил его, и Рыжий Ньяль принес мой рог с остатками эля. Ухмыляясь, он передал его Курице, который поднес рог мне. Я отпил немного и вернул Курице. Он тоже отхлебнул, и все с восторгом поприветствовали его, потому что теперь Курица стал свободным человеком.