Оскал дракона
Шрифт:
— Кажется, от тебя сегодня не будет толку, крыса ты христианская, — ехидно произнес Стирбьорн и отвесил Павлу пинок, от которого тот вскрикнул.
— Убирайтесь прочь, работорговцы, — добавил Синяя шапка, слабый встречный ветер доносил его отчетливый голос. — Здесь для вас не будет легкой добычи.
— Я ищу монаха. Греческого. С ним мальчик.
На мгновение повисла тишина, мы стояли и потели, над нами кружилась мошкара.
— Они от тебя сбежали? Что ж, хорошо, — последовал ответ.
Я вздохнул. День предстоит длинный и трудный.
— Мы можем торговать, — начал я опять, пытаясь скрыть усталость и отчаяние в голосе.
Но тут Хленни внезапно шагнул вперед и поднял рыжего мальчика, чтобы всем было видно. Мальчик хихикнул и радостно засмеялся.
— Видите? — проорал Хленни. — Мы не причинили ему вреда.
Закричала женщина, видимо, его мать, я попробовал представить себе, как муж объяснял ей, почему он сбежал, бросив сына.
Хленни двинулся вперед, и кто-то позже, я вроде бы припомнил, что это был Рыжий Ньяль — неуверенно окликнул его, но Хленни шагал дальше, с ребенком на руках, дошел до самых ворот и опустил мальчика на землю.
— Не огрызайся на гостей и не гони их за ворота, — произнес Хленни, ухмыльнувшись и взглянув на Рыжего Ньяля. — Как любила говорить твоя бабка.
Мальчик проковылял немного, и потеряв равновесие, шлепнулся на живот, прополз, затем поднялся на ноги, неуверенно покачиваясь. И наконец, почувствовав себя покинутым, заплакал.
— Будь осторожен и безмолвен, заходя в жилище — проворчал Рыжий Ньяль. — Внимание поможет избежать беды.
Сверху раздался резкий, пронзительный женский вопль, было трудно понять, из-за чего женщина закричала.
— Твоя бабка, — Хленни с улыбкой обернулся к Рыжему Ньялю, — была…
А затем кто-то сверху швырнул на Хленни камень.
Камень был большой, размером с глупую башку Хленни, удар пришелся в то место, где шея переходит в плечо, хруст был достаточно громким, но еще громче прозвучал наш яростный рев. Хленни повалился лицом вниз, и Рыжий Ньяль бросился к нему.
Со свистом и шипением полетели стрелы, некоторые впились в мокрую траву. Финнлейт в последний момент смог ухватить Рыжего Ньяля, когда тот проскочил мимо, и удерживал его, хотя тот старался вырваться и отбрыкивался, пока Оспак не встал перед обоими и не заслонил щитом.
В конце концов, совместными усилиями мы оттащили Рыжего Ньяля из зоны досягаемости стрел, он осел на землю, грыз костяшки пальцев и дрожал, уставившись на лежащего без движения Хленни.
Ворота чуть приоткрылись, из них выскочили люди, кто-то подхватил ребенка, остальные взяли Хленни за ноги, затащили его внутрь и быстро скрылись за воротами, пока мы с Финном не бросились крушить им головы и проливать кровь.
Мы сидели, словно волки после неудачной охоты, все потели и тяжело дышали, разинув рты, ошалев от внезапной потери.
— Возможно, он еще жив, — осмелился произнести Стирбьорн. Все понимали, что он сказал так о человеке, на которого ему наплевать. — Может, они пожалеют о сделанном и перевяжут его рану.
Остальные промолчали. Я моргал, смахивая пот с ресниц, и постарался хорошенько все обдумать. В конце концов мысли стали заплетаться, как клубок спаривающихся змей. Я поднялся и двинулся обратно к тому месту, откуда говорил с Синей шапкой.
Я чуть не вскрикнул, когда что-то промелькнуло над частоколом, шлепнулось о влажную землю и подкатилось почти к моим ногам. Незачем было опускать взгляд, я знал, все мы уже поняли, что это голова Хленни.
Рыжий Ньяль взвыл так, что жилы на его шее натянулись канатами, он взревел, и на его губах выступила пена, пока что-то не лопнуло у него в горле и он не харкнул кровью. Повисло долгое молчание, и я кивком головы отправил длинноногого Коге к остальным, чтобы тот показал им окровавленную, изувеченную голову Хленни. Шея была грубо обрублена, с краев свисали лоскуты кожи, и это решило судьбу этого проклятого места.
Хленни. Ушел от нас. Он был одним из ветеранов Обетного Братства, принес присягу задолго до меня, пережил все невзгоды, брошенные нам богами, и погиб от камня из грязных рук простого землепашца, облаченного в шкуры тролля.
— Не думаю, — с горечью сказал Финн Стирбьорну, — что они решили перевязать его раны. Или пожалели о сделанном.
Тогда Рыжий Ньяль поднял голову, его взгляд изливал на поселение поток ненависти и горечи, а глаза смотрели твердо и были холодными как лед.
— Они пожалеют, — прохрипел он.
В конце-концов я отыскал Синюю шапку. Он находился в христианском храме. Местные жители были христианами и построили этот храм наполовину из камня, думая, что найдут там защиту в трудные времена. Но они никогда не сталкивались с Обетным Братством, с волками, жаждущими мщения.
Мы не спешили, месть должна быть холодной, как старая блевотина. Дождь продолжал моросить. Я собрал почти всю команду, оставив на корабле всего десятерых; побратимы построились за щитами напротив деревянной стены, вне досягаемости стрел. Дождевые капли стекали по носовым пластинам шлемов, просачиваясь сквозь звенья кольчуги, влага попадала на рубахи под доспехами.
Мы стояли молча, что несколько разочаровало защитников крепости; я отправил хирдманов срубить подходящее дерево. Топоры ритмично застучали, этот звук наверняка показался людям, прячущимся за стеной, ударами погребального барабана, и они прекратили выкрики и издевки.
— Ну, — прорычал Финн, когда воины вернулись, с трудом таща мощный ствол, заостренный с одной стороны. — Как поступим, ярл Орм?
Вопрос удивил воинов, ведь они считали решенным, что под прикрытием щитов мы выбьем ворота тараном, а затем ворвемся внутрь. Осталось лишь придумать, какие оскорбления и проклятия орать в бою, потому что это было привычным делом для Обетного Братства.
Финн знал меня лучше всех, даже лучше, чем Воронья Кость, который поглаживал безволосый подбородок, словно какой-нибудь старый ярл, принимающий важное решение, знающий больше, чем некоторые опытные воины из его команды.