Осколки тьмы
Шрифт:
— Не может быть… — шепчет Альрайен, заглядывая мне через плечо.
— Что?
— Это на языке Высших, — изумленно говорит он и зачитывает: — «Тэан вар Хашшен».
— Что ты сказал?! — Сердце пропускает пару ударов, ноги подкашиваются. Я бы рухнула безвольным мешком, если бы Альрайен вовремя не поддержал меня.
— Тэан вар Хашшен, — повторяет он. — «Хашшен» на языке Высших, насколько помню, означает «тьма».
— Тэан… что значит «Тэан»?
— Не знаю. Этот язык давно утерян. Даже сами Высшие, если и решают обратиться к нам, то используют наш собственный язык.
Ноги по-прежнему не держат, сердце колотится как сумасшедшее. Да что ж это такое? Тэан… неужели тот самый Тэан, который приходит ко мне во снах? Он как-то связан с тьмой, а этот храм построен в его честь? Не может быть! Невероятно… Кто же он?
— Алиса, с тобой все в порядке?
— Да, Альрайен, все нормально, — с трудом выдавливаю, пытаясь успокоиться.
К счастью, друзья слишком заняты изучением храма, чтобы вспомнить, что образ из сна, который так часто посещал меня, представился именно Тэаном. Альрайен же об этом не знает.
— Тэан вар Хашшен, — тихо выдыхаю, оглаживая высеченные на камне буквы.
— Алиса? — Аллир непонимающе смотрит на меня. Я лишь качаю головой и отворачиваюсь. Нужно взять себя в руки, пока никто ничего не заподозрил.
Разглядывать в храме больше нечего, да и мы начинаем уставать — полученная от молний энергия быстро заканчивается. Решаем, что пора возвращаться назад.
Альрайен, намного лучше нас чувствующий свой мир и магию, проводит к месту излома пространства и выводит в уже знакомый лес молний, где спокойно пасутся виллеты. Продолжать путь, как планировали, уже нет никакого желания. Поэтому разбиваем временный лагерь и ложимся спать. Остатки энергии еще плещутся в теле.
Атмосфера храма оставила свой отпечаток, заставляя снова и снова вспоминать алтарь с витой надписью, и это, наверное, помогает мне прорваться в мир Тэана без его согласия.
Я оказываюсь на высоком холме, почти таком же, как тот, где располагается странный храм. Тьма клубится над головой, закрывая небо кучевыми облаками, готовая вот-вот обрушиться на меня и погрести под собой. Среди бледной выцветшей травы стелется легкий дымок, холодом пробирающий до самых костей. Стоит ему коснуться босых ног — и я чувствую, как леденеют ступни.
Холм возвышается над остальным миром, как скорбное надгробие. Просторная долина, бесконечно тянущаяся во все стороны, усеяна телами. Множество тел с изодранной, полуистлевшей одеждой, рваными клочьями развевающейся на редком ветру подобием флага. Сломанными, выброшенными и ненужными куклами лежат мертвые люди на выцветшей траве, покрывая все поле. Сотни, тысячи тел с пустыми лицами, истертыми тьмой.
Он стоит среди них, равнодушно заглядывая в пустые лица, все как одно одинаковые, без линий и человеческих очертаний — лишь пятна тьмы, посягнувшей на святое. Возможно, Тэан может видеть то, чего не вижу я. Возможно, он знает этих людей, знает, как они жили, как и во имя чего умерли. Но я вижу лишь пустоту, оскверненную ненасытной тьмой.
Одинокая фигура беззвучно скользит среди мертвых тел, но с холма мне не видно: идет Тэан прямо по рукам и ногам несчастных или плывет по воздуху над ними. Такой одинокий — единственное живое существо в этом царстве мертвых. Живое ли?..
— Алиса… — В глазах Тэана мелькает удивление.
Неожиданно он оказывается рядом со мной и заключает в объятия. Меня бьет крупная дрожь, сопротивляться Тэану нет сил. Тьма не обрушивается, но мягко спускается с неба и поднимается с земли, окутывая нас и скрывая в себе это жуткое зрелище. Когда она растекается в разные стороны, нет уже ни холма, ни поля, ни истерзанных тел — мы оказываемся в беседке, обвитой изящными растениями и окруженной озером, границы которого теряются во тьме. Первое потрясение постепенно проходит, я уверенно высвобождаюсь из объятий Тэана.
— Тебе не стоило самой забираться ко мне, — говорит он и мягко добавляет, как будто разговаривает с неразумным ребенком: — Нужно было всего лишь позвать.
— Я не собиралась тебя звать, — отвечаю грубо. — И перестань делать вид, что ничего не знаешь! Я видела храм с жертвенником, посвященным тебе! Или будешь отпираться, Тэан вар Хашшен, что это не ты?
— Этот храм действительно посвящен мне, — спокойно соглашается Тэан. — Но чего ты добиваешься?
— Кто ты, Тэан вар Хашшен?! — спрашиваю, срываясь на крик. Пережитый ужас, ненадолго отступивший на задний план, теперь готов пролиться в истерику. Я уже ничего не могу с собой поделать. — Кто ты?!
— Ты сама ответила на свой вопрос. Я Тэан вар Хашшен.
— Прекрати! Я хочу знать правду! Ты как-то связан с моей тьмой?
— С твоей? — Тэан странно смеется. Я осекаюсь, потрясенно глядя на него. — Первозданная Тьма никому не принадлежит, ни тебе, ни мне. Храм был построен для того, чтобы пробить дорогу из твоего мира в этот мир. Все, что ты видишь вокруг, затонуло в Первозданной Тьме. Для того чтобы проложить дорогу во тьму, люди творили ужасные вещи. Когда-то жрецы храма уничтожили целый город, все поле было усеяно мертвыми, и лишь храм на холме оставался чист, на алтарь приносили другие дары. Теперь это место существует в двух мирах — в Аль’ерхане и здесь. Однако у жрецов ничего не вышло. Попасть сюда они сумели только после смерти, потому что тьма неподвластна никому — это они оказались в ее руках, как и все невинные жертвы, принесенные ими.
— Значит, сейчас мы в мире тьмы? Вот где ты живешь? — тихо спрашиваю я.
— Да.
— И ты хотел, чтобы я умерла?
— Нет. Ты носишь тьму в себе, тебе не нужно умирать, чтобы попасть сюда.
— Поэтому ты можешь являться ко мне во снах… благодаря той тьме, которая находится во мне?
— Да.
— Но ты не жертва, — продолжаю едва слышно. — Почему твое имя написано на алтаре? Кто ты?
— Не жертва, — соглашается Тэан, вновь заключая меня в объятия. — Но о себе я расскажу позже. Сегодня ты узнала достаточно.
— Не прикасайся ко мне! — восклицаю, отталкивая Тэана, однако тот не собирается меня отпускать.
— Ты боишься признаться самой себе, — с улыбкой говорит он, — главная причиной того, что ты пришла в мой мир, это желание не узнать ответ на свой вопрос, а увидеть меня.
— Нет, не хочу я тебя видеть. Отпусти! — От мысли, какое чудовище стоит рядом со мной, истерика вновь начинает подкрадываться, но я еще держусь, из последних сил.