Осколки (Трилогия)
Шрифт:
— Да, кровь не водица…
— Что ты имеешь в виду?
— Если от матери ты взял упрямство, то от отца — способность мгновенно воспламеняться. И быстро гаснуть, но не переставать тлеть… Я скажу. Но предупреждаю: ты не обрадуешься.
Она снова сделала паузу, словно спрашивая у самой себя, стоит ли посвящать меня в тайны прошлого. И все же ответила:
— Исследования проводила Элрит.
— Моя мать?
— Я предупреждала, — почему-то виновато качнула головой тетушка.
Моя мать… Пытала беззащитных и беспомощных детей? Пресветлая Владычица! Да
Я решу. Но для принятия решения необходимо… Как обычно говорят? «Чистота эксперимента»?
— Ты… умеешь ЭТО делать?
— Что?
— С иглами… и все такое?
— Умею. Мы все этому учились. На случай беды.
Беды… На мой случай, то есть. Предусмотрительно.
— У тебя есть все необходимое?
Тилирит подозрительно сузила глаза.
— Зачем?
— Я хочу испытать на себе.
— Не глупи, Джерон! Это совершенно не нужно!
— Нужно. Мне.
— Но для чего?
— Пока не знаю. Но если не почувствую, каково это, не смогу двигаться дальше.
— Плохая идея. И потом, она не имеет смысла, ведь сразу же по введению металл будет…
— Уничтожен? Нет. Я попрошу зверька не торопиться.
— Джерон… — в зеленых глазах метались тревожные молнии. — Твоя сестра будет недовольна.
— Пусть. Я давно уже стал совершеннолетним. И она признала за мной право поступать, как мне вздумается.
— Ты совершаешь…
— Ошибку? О нет, сейчас я как никогда уверен, что поступаю правильно.
— Не хочешь подумать? Еще раз?
— У меня будет на это время. После того, как ты закончишь свою работу.
Тетушка поджала губу.
— Хорошо. Снимай рубашку и ложись.
По щелчку пальцев в комнате появился один из найо с уже знакомым мне футляром. Я выполнил указание Тилирит и лег, уткнувшись носом в одеяло, но сначала попросил существо, живущее внутри меня: «Подожди немного, не трогай иглы. Они станут частью твоего тела, обещаю, но мне нужно время… Я скажу, когда пора, хорошо?» И вспухший под кожей посередине ладони бугорок согласно дрогнул.
— Все, что я могу сделать, это снять поверхностную боль, но остальное ты будешь чувствовать, — сообщила тетушка, быстро надавливая пальцами на точки где-то под лопатками и в области поясницы.
И я чувствовал. Как каждая игла вворачивалась в позвоночник. Медленно. Методично. С равным усилием от начала и до конца. И переставала быть иглой, превращаясь в скользкого червяка, кольцом скрутившегося между позвонками. Это было омерзительно даже без боли. А с болью, наверное, и вовсе невыносимо.
Последняя игла нашла свое место примерно посередине шеи, но я откуда-то знал: это не все. Не может быть всем.
— А что произойдет, если добавить и основание черепа?
«Нет! Не проси об этом!…» — истошный вопль почти оглушил.
— Ты потеряешь возможность общения с…
— С Мантией?
— Да.
— Тогда что же ты остановилась на полпути? Заканчивай!
— Ты уверен?
— Больше, чем прежде.
«НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!…»
Крик оборвался, и наступила тишина.
Наверное, это была наивная, нелепая, детская месть. Частично. А еще мне нужно было отвлечься. Да, именно отвлечься, как бы странно сие заявление ни звучало. Побыть наедине с самим собой и своими, только своими мыслями.
Мантия — необычайно полезная вещь. Крайне необходимая и абсолютно бесценная. Есть только одно «НО»: она делит со мной каждый миг существования. Она знает, что я чувствую, о чем думаю, направляет мои действия и выполняет мои просьбы. Да, именно просьбы: не уверен, что когда-нибудь смогу ей приказать. Хотя бы потому, что приказывать собственной матери — неловко и невежливо. Даже ее тени…
Я должен был догадаться раньше. Мои родственники слишком много обо мне знали. С самого начала. Мое рождение не могло быть всего лишь третьим по счету. Но мне и в голову не приходило, сколько таких «рождений» затерялось в веках.
Могу предположить не один десяток. Может быть, сотни полторы. И не нужно спрашивать ни Танарит, ни кого-то еще, чтобы понять, каким именно образом драконы выращивали бесчисленных Разрушителей. Разумеется, не в своем чреве, иначе вымерли бы до начала Долгой Войны. Скорее всего, в качестве «матерей» брали найо: недаром, их почти не осталось на свете… Можно извлечь зародыш из чрева и поместить в другое место. До созревания. Об этом мне рассказывали. Вероятно, требовались долгие и мучительные изменения, чтобы подготовить найо к вынашиванию дракона, пусть и неполноценного. Но настоящие муки предстояли впереди. До самого момента родов, непременно заканчивающихся гибелью роженицы. А потом… Потом появившееся на свет чудовище начинали выращивать.
Пожалуй, не стоит подбирать другое слово: они не росли, они… существовали. Пока в них была необходимость. Или пока не умирали от «подробного изучения». Больная фантазия могла бы нарисовать бесконечное множество картин, иллюстрирующих процесс познания темы: «Что такое Разрушитель и как с ним бороться», и свела бы меня с ума, но… Я принял необходимые меры. Нырнул в омут реальной боли прежде, чем начал придумывать, какой она могла бы быть. Очень действенный метод, кстати: одно дело — напрягать воображение, и совсем другое — воспринимать то, что происходит с тобой наяву.
Впрочем, буду честен: особенной боли не испытывал. Некоторая неловкость движений, сведенные судорогой мышцы спины, тяжесть в области затылка — не самые страшные гости. Почти никакие. Да и все прочее… В конце концов, я столько раз набрасывал на себя Вуаль, что почти привык к миру, припорошенному пеплом. Детям было труднее. Оказаться насильно и болезненно оторванными от привычных ощущений, без объяснений, без извинений, только потому, что взрослые вокруг желали разрезать их на кусочки и посмотреть, что находится внутри? Правда, возникает вопрос: а было ли у них какое-либо мироощущение вообще? Что можно узнать и понять за несколько лет существования, обреченного оборваться не в срок?