Осколки юности
Шрифт:
Папа взял большой нож, которым он обычно свежевал тушки животных. Вот сейчас надо уносить ноги.
Я истошно закричала и что есть мочи побежала со всех ног на улицу. В тот момент дождь не волновал меня совсем. Мне надо было выбраться живой из дома.
Я выбежала на крыльцо. Его ступени от дождя были мокрыми. Нога соскользнула, и мое тело, потеряв равновесие, кубарем полетело вниз.
Воображение рисовало только один исход происходящего: я не успеваю встать, и мой больной папаша начинает делать из меня сито. Конец.
И все могло бы так трагично закончиться, если бы не соседи, которых позвала на помощь Настя.
Они дружно скрутили моего папочку и отвели в дом. Настя позвала Семеновых. Они жили в доме напротив. Семья состояла из трех человек – глава семейства, взрослый сын, который на днях вернулся из армии, и его мама.
– Ой, Лорочка! Ты упала? Или он тебя толкнул? – с неподдельным беспокойством спросила у меня соседка, тетя Лена.
– Нет, теть Лен. Я поскользнулась и упала. Мне к папе надо, наверное.
– Не дури! Мы сейчас папе твоему скорую помощь вызовем! И мой Володька с ним посидит! А то как пить – так вместе! А как твой папаня концерт устраивает, так врозь! Ух, говорила я своему Вовке вчера, мол, негоже пить Виталику с тобой, у него дочка к экзаменам готовиться будет, школу девка заканчивает! А он все заладил: «Да ладно, Ленок! Мы по пятьдесят и по домам!» Ты уж извини меня, что я за мужем своим не доглядела.
– Все нормально. Не с дядей Вовой он выпил бы, так один или другого кого нашел.
– И все равно. Знала ведь, что так будет, и не усмотрела. Эх.
– Они хоть что пили-то?
– Не знаю. Да ты не переживай! Мой Володя всякий суррогат пить не будет! Иди, моя хорошая! Иди к бабушке с дедушкой!
– Мы, наверное, ко мне пойдем. Да, Лор? – вмешалась в разговор подруга.
– Да, мы к Насте, – согласилась я.
– Что ж, дело твое. Идите, детки, идите. А мы уж с Вовкой за твоим папой присмотрим, – попрощалась с нами тетя Лена.
Ничего идти нам не мешало, ведь ливень к этому моменту уже закончился.
– Насть, у нас первый экзамен когда? Через две недели?
– Вроде бы, а что?
– То есть ты тоже точного числа не помнишь?
– Не-а! Не переживай! Завтра в расписании посмотрим или у Натальи Романовны узнаем.
– Ты готовишься?
– Ага! Ровно столько же, сколько и ты!
– Надо начинать заниматься.
Настя фыркнула, а потом сказала:
– Да ладно тебе! Норма-а-а-льно все будет! Это ж внутришкольные.
– Все равно нужно постараться хорошо все сдать. Почему ты вообще не переживаешь по этому поводу?
– Просто я поняла, что экзамены все равно сдам. Вот в институт надо будет подготовиться капитально.
– Завтра у нас шесть уроков?
– Ага! Так идти неохота, если честно!
– Насть, я все понимаю, но надо потерпеть! Это ведь последние учебные дни.
Наш диалог был довольно скучным. По пути домой к подруге я всерьез задумалась о том, что пора прекращать ходить к ним как к себе домой. Они, конечно, меня любят, всегда рады видеть, но все-таки всему есть предел.
Остаток дня прошел довольно скучно. Мы полдня делали уроки, потом хлопотали по дому. Вымыть посуду, пропылесосить полы, покормить курей.
После того как мы переделали все домашние дела, то отчего-то устали. Хотелось в душ, а потом бесцельно валяться в кровати. Конечно же, я на правах гостьи могла бы ничем не помогать своей подруге, но ее семья для меня стала вторым домом, и хотелось хоть как-то их отблагодарить.
Ближе к вечеру приехали родители Насти. Тоже ничего интересного. Ездили к маме дяди Жени. Она осталась инвалидом после войны и полноценно вести хозяйство не могла. Выглядели они оба довольно уставшими, им было совсем не до нас, а нам не до них.
После ужина мы тут же легли спать. Нас одновременно сморило глубоким, крепким сном.
Утром в 6:00 все дружно стали собираться за столом на кухне. Дядя Женя внимательно читал газету, Настя пошла кормить скотину, а тетя Надя, как заботливая мать семейства, носилась по кухне с целью приготовить завтрак. Через непродолжительное время на столе стояли бутерброды с сыром, яичница, состоявшая из пяти яиц, стояла посередине стола на старой чугунной сковороде. Яркие лучики солнца пробивались сквозь окно. На свету был отчетливо виден пар, который исходил от той самой глазуньи. А чуть позже тетя Надя налила нам всем горячий чай.
Я была очень голодна, но ела аккуратно, чего не скажешь о Насте. Она бегом забежала на кухню, где сперва помыла руки, а потом зачем-то направилась к холодильнику.
– Настен, что тебе там надо? Вся еда на столе. Там все равно нет ничего вкусного! Или ты щей с утра захотела? – с усмешкой спросила мама Насти.
– Не-е, – коротко бросила подруга и водрузила на стол банку огурцов.
– Дочь, ты че, с ума сошла?! Кто ж по утрам огурцы ест соленые?
– Да, пап! Хочу огурцов с яичницей, всего-то!
– Мадам, а вы случайно не беременны? – поинтересовалась с плохо скрываемым беспокойством в голосе тетя Надя.
– Не-а! – раздраженно крикнула Настя.
– Ну нет, так нет, че орать-то? – невозмутимо подметил дядя Женя.
А вот мне, в отличие от родителей подруги, уж очень не пришелся по душе ее завтрак. Соленые огурцы, еще и с утра. Я знала свою подругу как облупленную, поэтому могла с уверенностью сказать, что к соленьям она была, мягко говоря, равнодушна. Так что в тот момент, когда мы шли к школе, я пыталась выведать у подруги, как у нее обстоят дела с беременностью. Она отвечала мне односложно и с большой неохотой.