Осколки
Шрифт:
Я встала и направилась к выходу со словами:
— Очень драматично. Я думала, ты слово пацана дашь, а ты вон чего, клянешься! Мои аплодисменты! — Повернувшись у выхода, я сделала реверанс и картинно захлопала в ладоши. Затем покинула кабинет, громко хлопнув дверью. Искренне жалея, что она не оторвалась.
Я обосновалась в той комнате, которую Бессонов мне любезно предоставил в мой первый переезд к нему. Здесь нашлось пару платьев, белье и даже пеньюар, но я предпочла остаться в рубашке. Весь остаток дня я провалялась, читая книгу. К слову сказать мысли мои были далеко от сюжета, и нить я никак уловить не могла, то и дело перечитывая один и тот же абзац. К ужину я спускаться не стала. Решила раз уж ничего путного у нас не выходит, не страшно и с голоду умереть. Бессонов похоже решил так же. Меня хватило еще на сутки. Я не покидала комнату, и меня никто не беспокоил. Есть хотелось очень, но и переступить через гордость я не могла. Вот будет забава, если я про голодовав сутки, признаю поражение из-за куска хлеба.
Ночью мне приснился кошмар: Бес держал пистолет у моего виска, зловеще смеялся и все-таки выстрелил. Проснулась я от того, что Глеб тряс меня за плечи и причитал:
— Поля! Поля, проснись! Все хорошо!
Я открыла глаза, луна освещала его лицо, черные глаза сверкали в темноте, и я заорала что есть силы. Он подскочил, включил свет и принялся меня успокаивать:
— Поля! Все хорошо! Я рядом!
«Вообще-то в этом и проблема»- подумала я, но вслух лишь разрыдалась. Глеб еще долго успокаивал меня, обнимая, целуя и умоляя простить его, за что именно, правда не уточнял. А меня так и подмывало спросить, не захватил ли он еды, пока бежал спасать меня от бабаек, но поесть мне этой ночью было не суждено.
Не помню как уснула, проснулась я в объятиях Бессонова. Он мирно посапывал, как ангелок. «Азазель»- подумала я и попыталась высвободиться из его цепких рук, но не тут-то было. Он открыл глаза и улыбнувшись, сказал:
— Обожаю тебя на рассвете.
Я не стала разделять его восторга, молча встала и отправилась в душ. Когда я вернулась в спальню, там появился поднос с различными вкусностями. Я готова была наброситься на еду, но продолжала гнуть свою линию.
— Если не возражаешь, я хотела бы побыть одна или у нас по расписанию утренний секс?
— В чем дело, Детка? — Глеб растерянно смотрел на меня. — С чего вдруг тебе пришла в голову идея голодать?
— Кусок в горло не лезет, когда самодур тычет тебе в голову дуло пистолета.
— Черт! Я извинился! Я не собираюсь тебя убивать! Сегодня по крайней мере.
— Очень благородно с твоей стороны.
— Чего ты хочешь? Свободы? — Желваки заходили на его лице. Он приходил в бешенство от одной только мысли, что мы можем расстаться.
— Нет, я хочу большего.
— Я не отпущу тебя. Никогда. — Он развернулся с намерением покинуть комнату.
Я точно знала- Бес не преувеличивает. Куда бы я не сбежала, он найдет тысячу и один способ вернуть меня назад.
— Глеб! — всхлипнула я, Бессонов замер у двери. — Когда ты наконец поймешь, я не хочу, чтоб ты меня отпускал! Я хочу быть здесь! С тобой! Черт тебя дери! Я просто хочу что бы ты мне верил! Я даже эту чертову флешку для тебя сохранила! Хоть и компромат на ней оказался липовым. — Последнее меня раздосадовало так сильно, что я разрыдалась по-настоящему.
Действительно, если б на ней был настоящий компромат, я была бы уже далеко отсюда. Бес подошел и прижал меня к себе так, что я могла слышать стук его сердца.
— Опять морочишь мне голову, думаешь я поведусь на этот трюк второй раз? — И подумав, добавил, — Поедем вместе за твоими вещами.
— И за флешкой. Я хочу вернуть ее тебе и закрыть наконец-то эту тему!
Видимо, он решил, что у меня бред с голодухи, потому что отстранился на секунду и сказал тоном, которым родители успокаивают детей:
— Детка, флешка сгорела. Все хорошо, она мне и не нужна, иначе я хранил бы ее в другом месте.
— Она не сгорела! Я ее спрятала, а Антону отдала пустую!
Он снова отстранился и расхохотался, как будто в моих словах было что-то смешное:
— Вот ведь маленькая сучка! Ты обвела вокруг пальца нас обоих! Припрятала козырь в рукаве!
— Я хотела вернуть ее, но ты набросился на меня с угрозами! Потом я ждала твоего возвращения, но ты выставил меня вон!
— Прекрати, меня сейчас стошнит от этой ванильной чуши. Ты могла бы просто ее не брать, а принять мое предложение, раз уж так прониклась чувствами. У тебя последний шанс. Ты сейчас поешь, мы поедем за твоими вещами, а потом начнем все с чистого листа, но если ты рискнешь выкинуть что-нибудь еще…
Я не дала ему договорить, прижалась к его широкой груди и прошептала, вложив в эту фразу все свои актерские таланты:
— Пока смерть не разлучит нас.
А мысленно добавила: «твоя». Пройдет много времени прежде, чем Бессонов начнет мне доверять. Кто знает, может быть за этот период я так прикиплю к нему душой, что захочу остаться, но это вряд ли. Сбежать сейчас было бы не очень удачным решением. Глеб будет следить за каждым моим шагом, и вероятность провала слишком высока, а вот то, что моя жизнь в этом случае превратится в ад я не сомневалась. К тому же, неизвестно, что на уме у Макара, пока я с Глебом, он меня не тронет, но если Глеб отвернётся от меня, ничто не помешает старику убрать меня, как ненужного свидетеля.
Глава 24. Быть или не быть
Позавтракав, мы отправились ко мне, по дороге мило болтали, шутили и строили планы на будущее. В целом напоминали влюбленную парочку, у которой нет за спиной предательства, лжи, бесконечных угроз и полного отсутствия взаимопонимания. Такими были наши отношения в мой первый переезд к Бессонову, с той лишь разницей, что на этот раз я была искренна. Мне действительно было с ним хорошо.
Собирая вещи, я спросила, шутя:
— Как думаешь, зимнюю одежду брать или так надолго твоей любви не хватит?
— Думаю не стоит, — рассмеялся Глеб.
— Ненавижу тебя. Ты способен омрачить любую минуту счастья-Я кинула в него подушкой.
— На самом деле, я не понимаю зачем тащить все это, когда мы могли бы поехать и купить все новое?
— Я тебе скажу зачем! Ты не выпустишь меня из дома, не смотря на данное обещание, а доверять покупку вещей третьим лицам- дело последнее. К тому же у меня есть дорогие сердцу вещицы.