Осколок белого бумеранга

Механик Олег

Мне не терпелось узнать, какие аргументы он готовит сейчас в своей голове. Наверняка уйдёт куда-нибудь в историю футбола, будет сыпать датами, количеством мячей, фамилиями игроков, точными цифрами статистики, которыми очень любят жонглировать такие вот всезнайки.

Спор уже подходил к концу, а Длинный так и не встал на сторону ни одного из оппонентов.

– Длинный, разбей – сказал Киря, крепко ухватив ладонь Вано, будто боялся что тот вырвет руку и убежит. – Если «Зенит» выйдет – с тебя упаковка «Баварии».

– Все слышали? – кричал Вано, призывая как можно больше

свидетелей. – Пацаны, через неделю Киря всех нас угостит классным немецким пивом. Длинный разбивай!

Тут Длинный сделал то, чего я от него никак не мог ожидать. Он отвернулся от скрещенных в споре рук и пробурчал.

– Да ну вас…сами разбирайтесь. Меня эта лажа не интересует.

– Не понял! – Киря привстал, продолжая сжимать руку Вано. – Это ты футбол лажей называешь?

Длинный снова повернулся к спорщикам, и начал говорить, глядя на Кирю в упор.

– Это я не футбол лажей назвал. Весь Ваш бесконечный спор за футбол, это лажа. Я уже больше трёх лет вас знаю, а вы всё об одном и том же спорите. Вам самим – то не надоело?

Теперь все, кто даже не был занят в этом разговоре, отвлеклись от своих дел и стали прислушиваться. В зале повисла тишина.

– А чё начинается то? – лицо Вано быстро наливалось краской. Он выдернул свою жилистую руку из ладони Кири и агрессивно вытянул шею.

– Да, мы любим футбол, обсуждаем наши любимые команды. И чё здесь такого? За три года много чего поменялось, игроки все обновились, где здесь «одно и то же»?

Длинный отреагировал на агрессивный выпад спокойно. Он нисколько не изменился в лице и отвечал негромко, медленно, делая большие паузы между фразами.

– Ты прав, Вано! За три года много чего изменилось. Президент у нас поменялся, телефоны появились с сенсорами и камерами, китайцы человека в космос запустили. В этих Ваших клубах уже по два раза главные тренеры сменились. Основная масса игроков тоже поменялась. Только у Вас, парни, ничего не меняется. Вы, как испорченные патефоны из года в год крутите одну и ту же пластинку «Зенит чемпион!». – Последнюю фразу он пропищал, издевательски искривив губы.

Бомба взорвалась! Со всех сторон в Длинного полетели претензии, упрёки и даже ругательства. Почти все из присутствующих включились в эту полемику. Даже по лицам тех парней, которые молчали, я видел, что они не разделяют точки зрения Длинного.

– Ты футбол не трожь, я за него любого порву… – орал Вано.

– Длинный, ты берега то не путай. Футбол это святое… – вторил ему Киря.

– Э…браток, тебя чё то не в ту степь понесло – более спокойно, но всё же с осуждением разводил руками Антон.

Все остальные смешки и злые выкрики в зале были обращены не к Длинному, а больше друг к другу.

«Совсем рамсы попутал…»

«Он наверное фигурное катание смотрит…»

«Да ну его, умника, вечно чё то из себя строит, уже до футбола добрался…».

Я понятное дело молчал. Первой причиной было то, что я был здесь человек новый. Во – вторых, я и сам принадлежал к тому меньшинству, которое равнодушно относилось к футболу. Я уставился на пальцы Длинного, неторопливо перебирающие чёрные бусины чёток и в этот момент в моей голове был лишь один вопрос:

Зачем он сейчас настроил против себя большую часть своих товарищей. Он что не знал, что своим выпадом может их обидеть? Конечно же знал. Тогда зачем?

Я продолжал наблюдать за Длинным, который продолжал хранить молчание в ответ на всё больше распалявшихся соратников по клубу. Ответ пришёл сам собой:

Это представление! И разыграл его Длинный для одного единственного зрителя. Для меня.

Странно, я знал этого человека не больше часа, но уже чувствовал, что он будет делать дальше. Я был уверен, что ему есть, что ответить, но он не спешит отвечать. Он выжидает время, он смакует этот свой уже готовый ответ, он ждёт самого подходящего момента. Этим ответом, он, безусловно, должен обезоружить всех парней, находящихся в этом зале.

– Мужики, что с Вами? – Длинный наконец прервал молчание. Он недоуменно улыбался, по очереди глядя на парней, столпившихся вокруг. – Вы на меня набросились, как будто я матерей ваших оскорбил. Про какой футбол Вы мне здесь орёте? Я что, сказал хоть одно слово за футбол? Вано, дружище, скажи мне, речь была о футболе? – он резко повернулся на коляске и теперь в упор смотрел на Вано, который сразу же заметно растерялся.

– А про что мы говорили? Мы с Кирей спорили про футбол…

– Ваш спор был не за футбол! – Длинный вдруг повысил голос и выставил вперёд руку с чётками. – Ваш спор был за «Зенит» и «Спартак». Я лишь сказал, что это меня не интересует…

– Что это лажа… – поправил его Вано.

– Да, я сказал, что это лажа! Но разве я сказал, что футбол это лажа? Вано, ты слышал, чтобы я говорил, что футбол это лажа? – Длинный продолжал, не отрываясь сверлить взглядом Вано.

– Нет, ты сказал…

– Про что был разговор, Вано? – в голосе Длинного явно чувствовались металлические нотки. Он не стал дожидаться, пока оппонент что-то ответит и продолжил. – Разговор был про эти два клуба. Разговор был про Вас. Я сказал, что Вы застряли на одном месте, что Вы ведёте один и тот же спор. Вы спорите за два клуба, которые поочерёдно меняют друг друга в турнирных таблицах, в которых больше половины игроков составляют легионеры. Мужики, Вы как будто болеете за две отечественные машины. За шестёрку и девятку. У одной под капотом движок от «БМВ», а у другой от «Мэрса», а вы продолжаете орать: «Шоха лучше, девятка круче». Я Вас просто хочу спросить, за что Вы болеете. За отечественный автопром? Так там половина запчастей импортных, а они всё равно ехать не могут.

Теперь Длинный по очереди смотрел на всех собравшихся, но парни молча отводили глаза. Им было нечего ответить. Решился только Антон, ему как командиру, нужно было отвечать за себя и за свой оплошавший отряд.

– Слава, ну ты же понимаешь, какими бы они не были, всё равно они наши, родные…

– А я что, против? Просто мне это не интересно. Мне не интересна эта возня, которую у нас зовут высшей лигой. Разговор был не про футбол и даже не про эти клубы. Двое спорили, я отказался разбить, сказав, что мне это неинтересно. За что Вы на меня накинулись всем гуртом?