Ослиная скамья (Фельетоны, рассказы)
Шрифт:
– Милош, где мои домашние туфли?
– Наверное, здесь, - отвечает Милош, - где они еще могут быть?
– Вот смотри, их же нет на месте, а я оставила их под кроватью.
– Не знаю, - отвечает Милош, нагибаясь и начиная поиски, - не знаю; я твои туфли не украл, на что мне они.
Наконец туфли найдены - одна за печкой, другая под ночным столиком. Тем временем свояченица уже поставила варить кофе, так как теща почувствовала себя дурно от скверного запаха в доме. Затем все они уселись поговорить.
На самом деле это не разговор, а следствие, начатое против обвиняемого следственной комиссией в составе жены, тещи и свояченицы.
Обвиняемый садится в угол, поджимает ноги под стул и устремляет пристальный взгляд в потолок.
– Ну вот, Милош, разве я тебе не говорила, чтобы ты каждый день открывал окна?
– Я открывал их.
– Открывал, конечно, - добавляет теща, прижимая к носу платок, - а здесь дышать нечем!
– Теперь посмотри сюда, - опять начинает жена, - это что такое?
– Что?
– спрашивает он.
– Это не моя простыня на кровати.
– Конечно, не твоя, - поддакивает теща.
– Но чья же тогда?
– спрашивает он голосом обвиняемого.
– На всех наших простынях - монограммы, - добавляет свояченица.
– Я не знаю, я ее не менял.
– Она похожа на арестантскую простыню, - продолжает теща.
– Ой, - удивляется свояченица, - я не смогла разглядеть монограмму из-за блох и этого желтого порошка.
Затем наступает небольшой перерыв, так как свояченица подает кофе. Теща делает глоток, ставит чашку на стол и начинает:
– Боже, бедный котенок, как он отощал, на него смотреть страшно!
– Ой, бедняжечка!
– всхлипывает свояченица и берет котенка на руки.
– Ты, конечно, его не кормил?
– Я кормил его каждый день.
– Разве ты думал о доме и о котенке?! Кто знает, о чем ты думал и когда приходил домой... может быть, раз в три дня.
– Я приходил каждый день.
– Конечно, это видно по котенку.
– Бедный котеночек!
– вздыхает свояченица и нежно его гладит.
Жена допивает кофе и снова идет осматривать квартиру. За ней, разумеется, отправляется и вся следственная комиссия.
– Посмотри, посмотри, пожалуйста: под письменным столом лежит один носок. Как мог попасть носок под письменный стол?
– Это, наверное, я сбросил его с кровати, когда раздевался, вот он и попал туда.
– Ну хорошо, а где же второй?
– Второй?
– спрашивает несчастный Милош и засовывает голову под письменный стол.
– Второй должен быть тоже тут.
– А может быть, ты второй вообще не переменил, может быть, ты забыл?
– Нет, нет, вот второй носок!
– кричит свояченица из дальней, третьей комнаты.
Теща, конечно, сразу же крестится.
– Боже мой, боже мой, - причитает жена, - очевидно, ты плясал в доме канкан?
– Вздор!
– сердится Милош.
– Но как же мог попасть второй носок в ту комнату? Где это видано, чтобы снимали один носок в спальне, а второй - через две комнаты. О, господи боже, как я все это переживу и что еще ждет меня в собственном доме!
– Не надо, доченька, сердиться, - утешает ее мать, - какой же тогда прок от курорта?
– Я и сама себя спрашиваю, какой мне прок от курорта? Такие деньги заплатила, старалась там изо всех сил, как настоящая мученица, а сюда приехала, чтобы помереть от огорчений.
– А где же твоя фотография с этого стола?
– вставляет свое слово теща.
– И верно, где же моя фотография?
– приходит в ярость жена.
– Должна быть тут.
– Зачем тебе понадобилось убирать мою фотографию? Ну и дела, изумительно! Муж остается в доме один и убирает фотографию жены. Что, она помешала кому-нибудь?
– Вот она, здесь, она просто упала!
– радостно кричит Милош, найдя фотографию.
– Смотрите, смотрите, - говорит теща, продолжавшая разведку в комнатах, - смотрите, смотрите, а наш зять был очень бережливым. За целый месяц свеча у него и на вершок не сгорела.
Услышав об этом открытии тещи, вся следственная комиссия склоняется над ночным столиком.
– Да, конечно, он и пяти раз не зажигал свечу. Ты, наверное, возвращался домой на заре, и свеча тебе была не нужна?
– Нет, я возвращался вовремя, - отвечает обвиняемый.
– Почему же ты не зажигал свечу?
– Не знаю... я ее зажигал, но не читал при ней, она горела, только пока я раздевался.
– Погоди, погоди, вот здесь на столике все спички, я сейчас сосчитаю, сколько ты их истратил. Одна, две, три, четыре... всего одиннадцать спичек. Вот сколько раз ты зажигал свечу, а двенадцать ночей ты либо не ночевал дома, либо приходил на рассвете.
– Нет, я зажигал свечу каждый вечер.
– А где же спички?
– Не знаю.
– Как это не знаешь?
– Не знаю, может быть, я их использовал.
– Как это использовал? Как можно использовать горелые спички?
– Ну... вместо зубочистки, например.
– Эх, зятюшка, - перебивает его теща, - я не хочу вмешиваться в ваши семейные дела, они меня не касаются, но насчет зубочистки ты все придумал это совершенно очевидно.
– Вообще, он какой-то смущенный, и ответы его вызывают подозрение. Вот, например, ты мне так и не сказал ни слова, почему мои домашние туфли оказались не на месте. Надевать их ты не мог, ведь это женские туфли, а, кроме того, у тебя есть свои. Так почему же одна моя туфля оказалась за печкой, а другая под ночным столиком?