Основание
Шрифт:
На вид ему было около сорока, одет он был богато, тепло и в понимании снующих рядом с собором, отягощенных утренними заботами горожан, мог бы так не хмуриться. Ох, уж эти показные заботы господ! Всё лишь только для того, чтобы пустить пыль в глаза простому люду. Когда в брюхе не гуляет ветер, когда сыты и обогреты дети, когда не льет с потолка даже в легкую морось, эти гладко выбритые щеголи умудряются напустить на себя столько вселенской озабоченности, что порой, глядя на некоторых из них, хочется дать подаяние.
Вскоре к этому господину подошел другой горожанин. Этот был постарше и носил большую голландскую шляпу из фетра, которая начала входить
Сидящий невдалеке нищий смерил подошедшего взглядом и стал менее интенсивно трястись. Похоже святой дух, наполнявший стоящий позади него храм, начал оказывать на несчастного свое благотворное воздействие.
Встретившиеся мужчины тепло поприветствовали друг друга, и оборванец, отметив это, закрыл глаза, как бы внимая проливающейся на него милости небес. До него долетел ясно различимый голландский говор того, кто был в широкополой шляпе. Но вдруг говорившие перешли на неведомый наушнику язык, и ему, бедняге, ничего не оставалось, как снова начать трястись, в который раз отказываясь от ниспосланного ему божественного исцеления. Все же, как ни крути, а святой дух, в отличие от настоятеля собора, на даст тебе за труды скорбные полдюжины мелких деньжат и не накормит вечером наваристой, жирной похлебкой…
– Господин королевский советник, – тихо спросил тот, что был в модной шляпе, – вы полагаете, этот оборванец наушничает?
– Я полагаю, – так же на греческом ответил Томас Мор, – здесь, в Йорке, не наушничают только бездомные псы, да и то потому, что они не умеют говорить, а кроме того, их нещадно истребляют, дабы эти твари не принесли какой-нибудь заразы на Шэмблз 20 . Вы же знаете наши порядки: Тюдоры предпочитают держать одну руку на шее подданных, а другую у них в кармане.
20
Одна из улиц Йорка, которая сохранилась до наших дней. Она ведет свою историю из позднего средневековья – в то время по обеим сторонам улицы Шэмблз располагались лавки мясников.
– Осторожнее, мой друг, – тут же тихо заметил собеседник, – сами же говорили, у всего вокруг есть уши.
Уполномоченный королем руководитель «огораживающих» комиссий едва заметно улыбнулся.
– Вряд ли, – заметил он, – «уши» Йорка понимают греческий язык. Но я ценю вашу осторожность, мой дорогой Эразм.
– Я предпочитаю, – поглядывая из-за плеча Томаса на трясущегося нищего, уточнил господин в шляпе, – чтобы друзья, как и прежде, называли меня Праэт. В самом деле, что дурного в имени моего древнего рода Герхардс?
– О! – с улыбкой прихватил его за широкий рукав Мор. – Прошу прощения, мой дорогой Праэт. Дело в том, что Эразм Роттердамский – это еще и дань уважения вашим личным заслугам.
– Стоит ли говорить, Томас, что заслуги в наше время, как дорогая карета – каждого из нас она везет, пока везет, а стоит ей свалиться с моста в реку, и уже никто не рвется тебя спасать. Так уж устроен мир, что, пока ты карабкаешься наверх, ты окружен льстецами, но стоит только оступиться и начать падать, как в тебя полетят камни, пущенные бывшими друзьями и соратниками.
– Согласен… Но что это может означать? – вдруг возмутился голландец. – Вот уже четверть часа, как должна начаться встреча с кардиналом. Вы думаете, его преосвященство мистер Уолси 21 настолько занят? Бьюсь об заклад, именно сейчас у него незапланированная аудиенция с господом!
– Не богохульствуйте, Праэт, – Мор опасливо окинул взглядом пространство, прилегающее к южной стене собора. – Греческие речи, касающиеся бога, могут быть доступны йоркским «ушам». Лично я не думаю, что мой высокопоставленный тезка держит нас здесь так долго только для того, чтобы поиздеваться. Просто так принято – выждать. Сыр, мой дорогой друг, тоже должен созреть.
21
Кардинал Томас Уолси (англ. Thomas Wolsey) (1473 – 1530). Канцлер Английского королевства (1515-1529). Архиепископ Йоркский с 1514 г., кардинал с 1515 г.
– Сыр, – тут же с улыбкой уточнил Гертсен, – может так созреть, что потом…
Вдруг небольшая, малозаметная дверца соборного подвала, находящаяся в двадцати шагах от них, открылась. Трясущийся «нищий» проворно перебрался в сторону, а из темного проема выглянула, морщась на свет, весьма упитанная физиономия священника. Едва только в поле его зрения попали уважаемые гости хозяина, диакон склонил голову, после чего его пышная, почти женская фигура ловко отплыла в сторону и замерла в покорном поклоне.
– Ну что же, – продолжая говорить на греческом, кивнул в сторону двери Герхардс, – вот и приглашают.
– О да, – согласился Мор, – только приглашают в подвал.
– Что с того? – весело спросил голландец. – Если учесть, что Йоркский собор – это храм господа нашего, то тогда и его подвал для нас, смертных, суть сады эдемские. Идем же, Томас, мы пришли сюда не на улице стоять.
Мор, войдя в нижние помещения собора, был расстроен. Но не тем, что местом встречи с архиепископом Йоркским, кардиналом Уолси выбраны лишь задворки этого величественного здания. Неординарный, глубоко верующий человек, настоящий патриот Англии, назначенный в августе текущего года советником короля, Томас Мор испытывал глубочайшее восхищение витражами работы Джона Торнтона Ковентри. Быть в Йорке и не увидеть их снова изнутри собора ему было неприятно.
Герхардс стал спускаться первым. Диакон, закрыв на засов дверь, догнал их и, прижимаясь к царапающей одеяние стене, протиснулся вперед. Казалось, что и без того не изобилующий светом узкий коридор подвала, загораживаемый пышной фигурой служителя церкви, с каждым шагом все больше сужался. Благо идти пришлось недолго. В небольшой комнате, плотно заваленной старой, ненужной или испорченной церковной утварью их ждал кардинал.
Едва заметно дав проводнику знак удалиться, канцлер Английского королевства задумчиво огладил подбородок и, дождавшись того момента, когда диакон, плотно закрыв за собой дверь, торопливо зашагал где-то в гулком полумраке узкого коридора, не тратя времени на излишний церемониал, произнес:
– Вы настаивали на встрече, мистер Мор? Я, признаться, думал, что между нами окончательно урегулированы все вопросы.
– Не совсем так, Ваше Высокопреосвященство, – осторожно ответил советник короля, – но… можем ли мы доверять этому помещению?
– Этому подвалу, мистер Мор, можно доверять полностью. Ручаюсь, здесь нет лишних дыр и скрытых ходов. Однако, в свою очередь, и я должен вас спросить: вы в достаточной мере доверяете своему спутнику? Прошу заметить, что мы с вами собираемся обсуждать здесь весьма и весьма щепетильные вещи.