Основы человечности для чайников
Шрифт:
С третьей стороны – Людвиг. И его «Да там все просто: придешь на место, заберешь коробку, содержимое поделим».
Ксюха, конечно, всегда знала, что нельзя верить странным незнакомым личностям, особенно если они честно признаются, что сбежали из тюрьмы. Но магия… Магия – это веский аргумент! Пусть даже сама Ксюха ей не владеет, Людвиг – преступник, а Дом – стремная хтонь, питающаяся кошмарами, но как же хочется вернуться в комнату с камином или в новую спальню с разноцветной дверью!
Хочется выяснить, что такого натворил Людвиг.
Хочется узнать больше
И хочется денег: отдать долг за телефон, купить новый ноут… ну и вообще. Вон бабушка давно ворчит, что к зубному надо, но каждый раз откладывает, потому что деньги на что-то другое нужны.
Значит, придется взять себя в руки и идти добывать эти самые деньги. Прямо после уроков, чего тянуть-то.
Сразу после уроков не получилось: сначала Ксюха заглянула к Тимуру и пожаловалась на жизнь, то есть рассказала о собаке и разбитом телефоне, узнала учительскую версию («Фролова совсем от рук отбилась!») и обменяла прочитанную книгу на новую.
Потом пыталась избавиться от Инги.
Инга Гаврилова была одной из тех девчонок, которые тащились по Тимуру, но училась она на год младше, поэтому остальные фанатки ее в свою тусовку не звали. Ее вообще никуда не звали, кроме школьных олимпиад, поэтому пухленькая малявка в толстых очках обычно держалась особняком и проводила свободное время уткнувшись в мобильник. Или прячась от Буранова.
Буранов в принципе считал своим долгом докопаться до всех, кто хоть сколько-то выделялся из толпы. Ксюхе от него поначалу тоже частенько прилетало, но она быстро научилась огрызаться и бить в ответ. Инга бить не умела. Она так и сказала, когда подошла:
– Я тоже вчера хотела его стукнуть, но не решилась. Не умею так, как ты.
– Да чего там уметь-то? Я же не кулаком, а сумкой. – Ксюха пожала плечами. – Извини, я тороплюсь. У тебя важное что-то или так, поболтать?
– Я ненадолго. Только сказать хотела… Я же все видела, но не полезла к нему. Испугалась. А ты такая крутая!
На мгновение Ксюха растерялась. Даже на пару мгновений.
Ощущение, что ее поступок не осуждают, а одобряют, было новым. Странным. Непривычным.
– Спасибо… – осторожно произнесла в ответ.
– Тебе спасибо. – Инга смущенно улыбнулась. – А не знаешь, что с той собакой стало?
– Понятия не имею. Убежала куда-то. Точнее, убежал, кобель же. Тебе-то он зачем?
– Ну… просто. Познакомиться хотела. Он красивый.
– Красивый, – согласилась Ксюха. – Но я не видела, куда он делся. И мне правда пора идти. Извини.
А потом, выйдя из школы, она внезапно обнаружила неподалеку того самого пса. Или очень похожего: такого же серого, лохматого, слегка припадающего на заднюю лапу, которую накануне перетянуло леской. Рассмотреть его не получилось: заметив пристальный взгляд, пес сразу же скакнул за угол и скрылся из виду.
Догонять его Ксюха не стала, только подумала, что либо это очень уж дурацкое совпадение, либо кое-кто ее совсем за идиотку держит, либо сам идиот. Не акцентировал бы внимание на больной ноге – она, может, и не догадалась бы. Или догадалась, но чуть позже. А так – очевидно же все. Особенно учитывая, что удирать из условного магического Азкабана удобнее всего в собачьем обличье.
Хотя Людвиг сказал, что «Гарри Поттера» не читал. Принести ему, что ли? Пусть просвещается!
Конечно, можно было допустить, что хромая собака и хромой человек никак не связаны, но эта версия казалась гораздо более фантастической, чем предположение, что Людвиг еще и оборотень. Тем более он сам признал, что они существуют.
Ксюха еще немного потопталась возле школы, но собака больше не появилась.
Не появилась и по пути на маршрутку. И по дороге до нужного места тоже никаким волшебным образом не возникла, поэтому Ксюха выбросила ее из головы и сосредоточилась на деле.
Пока что все шло по плану.
Минут десять шло, пока Ксюха не подняла глаза от карты в телефоне и не обнаружила перед собой забор. Кривоватый такой, явно временный, наспех собранный из здоровенных листов серой жести. И даже ворота, сейчас нараспашку открытые, были из такой же жести, слегка погнутой по краям.
А за воротами шла стройка: сновали рабочие, торчали из земли сваи, экскаватор стоял, понуро опустив ковш.
– Круто! – пробормотала Ксюха.
Со всем возможным сарказмом пробормотала, потому что на самом деле все было совсем не круто.
Людвиг описывал дом как старый, деревянный, но вполне себе существующий. К старому дому прилагался сарай – такой же старый, ветхий, но, опять же, существующий. Сейчас же перед Ксюхой не было ни того, ни другого.
И что дальше?
Можно было, наверное, вздохнуть, сфоткать забор с котлованом и принести Людвигу снимок вместо денег, но это выглядело как-то… слишком легко, наверное. И бессмысленно. И бесприбыльно (а на прибыль Ксюха, что скрывать, все же надеялась).
Она на миг представила, что задание ей дал не скрывающийся от правосудия колдун, а родная бабушка. И вот приходит она к бабушке с пустыми руками и говорит: «Нет там ничего, все снесли». А бабушка отвечает: «А спросить у тебя язык отсох, что ли? Может, они эту коробку нашли и себе оставили? Или она так и лежит где-то в земле закопанная? Взяла бы да поискала!»
Голос в голове прозвучал настолько реалистично, что Ксюха рефлекторно сжалась и втянула голову в плечи. В этой дурацкой позе ее строители и обнаружили. Точнее, один строитель, подошедший ворота закрыть.
– Здра-а-асьте, – протянула Ксюха, не дожидаясь, пока ее спровадят подальше, чтобы не мешалась. – А можно спросить? Может, вы знаете? Тут такая история… Понимаете, меня бабушка сюда послала…
Бабушка – это прекрасное оправдание и секретное оружие. Аргумент на все времена! Потому что обычно люди, заслышав это слово, представляют стереотипную старушку в платочке и иногда даже с палочкой – уж это-то Ксюха знала точно. А еще все в курсе, что стереотипная старушка в платочке (особенно если с палочкой) способна на любые странные вещи, может затребовать что угодно – и попробуй откажи, она же старенькая.