Особенная дружба | Странная дружба
Шрифт:
Но, слава Богу, пока возможно было получать значительные индульгенции без путешествий; с другой стороны, это нельзя сделать, просто проговорив молитву. Метод заключался в том, чтобы
присоединиться к Братству, Архибратству, или любой такой же ассоциации добрых дел, у которых имелась привилегия распространять специальные индульгенции.
Люсьен стал членом Братства Святых Ангелов—Хранителей, ревнителем Дела по Продвижению Трёх «Аве Мария» [традиционная католическая молитвенная практика, заключающаяся в прочтении трёх «Аве Мария» утром и вечером], и OEuvre des campagnes [католическая организация, которая ставит своей целью содействовать возвращению веры в сельских приходах.]; он вошёл в состав L'OEuvre des Tabernacles, L'OEuvre de la Bonne Mort,
Члены «Живого Розария», например, получали по стодневной индульгенции за бусинку их чёток; но Люсьен уже нацелился на членство в вышестоящей инстанции, в самом Братстве Розария — в этом случае он мог получить две тысячи двадцати пяти дневную индульгенцию за бусинку.
С Ассоциацией Любви и Искупления Святейшему Сердцу Иисуса Христа было сложнее. Индульгенции предоставлялись его членам по–разному, в зависимости от определенных правил: значение определялось, например, от того, был ли предопределена формула или считалось не по первой за крестом, а пропускались три первые бусины, и после этого считалось либо по большой или по маленькой. То же самое относилось к Делу Святых Ран Господа Нашего, иначе известному как Дело Милосердия.
Другие братства или Архибратства предполагали участие в некотором количестве Месс Всех Времён. Таковыми были Братство Святого Имени Иисуса, Девы Марии из Монтлижона, Пресвятой Девы Марии Непорочного Сердца, Пресвятой Девы Марии Помощницы, Лурдской Богоматери, Девы Марии Победоносной, Богородицы Семи Болей Кампо—Кавалло, Священного Сердца Иисуса Кастро—Преторио, Святого Причастия, Сострадательного Сердца, Драгоценной Крови, Братства Покаяния Монмартра, Святой Анны де Оре, Святого Михаила, Ангельского воинства и Вечного Почитания Святого Иосифа. Люсьен вскоре вынужден был признать, что он не получил, а проиграл на всех этих братствах, и он сосредоточил свои основные усилия на Братстве Святого Имени Иисуса, к которому он присоединился в самом начале.
Он брал для раздачи не только проспекты этих обществ, но ещё и листовки, озаглавленные: «Всё для Иисуса»; «Приди к Нему»; «Кто такая Мария?»; «Приди к Иосифу»; «Небеса Открыты» и так далее. Он также пытался продвигать Почитание Святого Экспедита, именуемого покровителем школьников, потому что (так говорилось в листовке) этот святой «помогает им быстрее справляться с их задачами».
Он также определил себя вербовщиком в ряде благотворительных дел, среди которых имелись «Корочки Хлеба Маленьких Клириков Единственного Непорочного», определявшие пожертвования им следующим образом:
Одна Корочка Хлеба, то есть десять франков в честь преподобного Антония или Святой Терезы Младенца Иисуса.
Три Корочки Хлеба, то есть тридцать франков в честь Святого Семейства (Иисус—Мария-Иосиф).
Двенадцать Корочек Хлеба, то есть подношение ста франков в честь Двенадцати Апостолов.
И наконец, Люсьен мог принимать заказы на чётки, так как он был представителем совета, именуемого «Чётки для детей». Он предлагал «чётки с обычными цепочками», «чётки с экстра прочными цепочками» и целую серию разнообразных бусин: с кокосом; под кокос; и даже самый настоящий кокос.
Более или менее добродушные шутки Жоржа не достигали Люсьена; он видел в Жорже своего первого обращённого. И как мог Жорж отказать ему в поддержке, когда это могло дать дополнительные индульгенции для евангелиста? Кроме того, требуемые пожертвования были не очень обременительным: франк, франк пятьдесят, в одном случае всего лишь пять сантимов. Самым дорогостоящим пунктом оказалась «Корочка Хлеба»: Жорж просил казначея выдать ему тридцать франков на Святое Семейство.
Он отступал только в случае Дел, бывших более или менее отдаленными. Это напоминало ему об уговорах вступить в «Морскую и колониальную Лигу» [Польская общественная организация «Морская и колониальная лига» была образована в 1930. В её программу были включены пункты о необходимости борьбы за обретение Польшей колоний], к которой его убеждали присоединиться в Лайде, несмотря на то, что у него не было намерений ни совершать длительные путешествия по морю, ни жить в колониях; ибо он страдал от морской болезни и боялся змей.
Таким образом, привязанность, к которой он склонял Люсьена, была платонической; и он был полон решимости, что она наступит раньше, чем его заманят в организацию, которая на самом деле существовала в колледже — в Конгрегацию.
Отец Лозон спросил его после исповеди, не окажет ли он честь примкнуть к Детям Девы Марии; но он ответил, что, по его мнению, это должно требовать длительной духовной подготовки. С Люсьеном, который также поднял вопрос об этом, он был более откровенен, и передал ему мнение Марка де Блажана. На самом деле он был рад, что держит Люсьена под контролем на этом этапе, и, таким образом, даёт себе больше свободы действий по отношению к своему другу.
Однажды он сказал Люсьену, что находится в самом разгаре глубокого морального кризиса, из–за серьезных сомнений в вопросе о религии, и что это, без сомнения, связано с произведениями Анатоля Франса, которые он никогда ещё полностью не обсуждал с ним. Его сомнения вызревали и теперь неожиданно пришли в голову, тем самым ослабляя влияние Уединения. И делая вид, что пребывает в поисках просветления, он устроил проверку веры Люсьена, объясняя, как мог, в ходе прогулки, причины своих сомнений. Люсьен спокойно выслушал и ограничился комментарием:
— Не глупи!
Напрасно Жорж приводил аргументы и демонстрировал высокий интеллект. Люсьен был глух ко всему. И в тот же вечер он передал Жоржу свой блокнот, в котором написал следующее:
«Больше молиться ради обращения Жоржа».
Это было уже чересчур. Почти то же самое, что оповестить о его действительном обращении. Хотя, почему бы и нет, это не самая плохая идея. Жорж будет обращён Люсьеном, как Люсьен был обращён Андре, только с разными намерениями, как и в случае с индульгенциями. Вместе они будут плакать, стоя на коленях на прикроватном коврике; и молиться бок о бок в пижамах. Между ними будет благочестивая дружба, достойная святых Плакида и Мавра. Они соберут миниатюрную общину Святого Тарцизия и будут часто прислуживать на мессах настоятелю. Люсьен будет польщен этим, и станет любить Жоржа больше, чем прежде. И вполне возможны интересные последствия; многое может случиться под покровом добродетели. Тем не менее, учитывая все обстоятельства, Жоржа не слишком прельщала роль Тартюфа [«Тартюф, или Обманщик» — комедийная пьеса Мольера. Тартюф — отрицательный персонаж, жулик, втёршийся в доверие]; совсем уж плохо обманывать Люсьена во второй раз. Лучше завоевать его сердце каким–то другим способом.
Вечером, во время ноябрьского разрешения на отлучку, когда приехали родители, чтобы навестить своих сыновей, Жорж сказал Люсьену:
— Моя мать сказала мне сегодня, что моя кузина — она очень красивая, очень умная, и её зовут Лилиан — приедет к нам на Рождественские каникулы. Ты точно ее тип, она будет без ума от тебя. Почему бы тебе тоже не приехать и не провести Рождество вместе с нами? Тебе будут очень рады, у нас есть несколько гостевых комнат.
— Большое спасибо, мой дорогой Жорж, — сказал Люсьен, — ты по–настоящему добр. Но в этом году я хочу провести Рождество очень серьезно, вместе с семьей. К чему тут же добавил, улыбаясь: