Особо одаренная особа
Шрифт:
— Ну идите уж.
— Куда?! — не поняла овечка.
Но тут ее ухватили за хвост и, бесцеремонно подтянув, подняли над землей:
— Ну что, станцуем, кудрявая? — ухмыльнулся смачно пованивающий дерьмобес. — Какие наши годы!
Овечка закатила глаза и тонко заверещала:
— Грабют!
— Ну поцелуй меня, поцелуй, — домогалась Велия подушка, ставя толстенькие с пуговками ножки крестиком. Маг отбивался от нее, пытаясь вырвать штаны:
— Верелея,
— Ах, ты меня не любишь! — заламывала пуховые ручки подушка.
— Он меня лю-убит, — прижималась к ноге холодная водяная девушка, вызывая мурашки.
— Какая ж дрянь, дрянь, — брезгливо дергал ногой Велий.
— И кто же вас так учил с девушками обращаться, — укоряла Велия, стоя на краю стола, голая мышка.
— Ты-то хоть не умничай! — огрызнулся маг на нее, вырывая свои штаны из лап подушки и понимая, что вот так и сходят с ума. Отражение в зеркале ковыряло зубочисткой в зубах, уже не надеясь на сон. Велий рыкнул на них на всех и вывалился в коридор, зловеще пообещав:
— Щас я тебе задам! — и ринулся по темному коридору, рискуя посшибать стремянки и корыта. Водяная девушка, словно русалка, преследовала его, ныряя в одно ведро и стремительной рыбкой выныривая из другого. Голая мышка услужливо освещала фонариком дорогу.
— Вон, вон он, с лубочной картинки! — перешептывались тени на стенах и замерли, когда он распахнул дверь моей комнаты.
Защелка, тренькнув, отлетела в сторону, но я так умаялась, что не обратила внимания на это. Голая мышка вскарабкалась по одеялу и, встав мне на грудь, склонилась, рассматривая мое личико и так и этак. Первый раз видела себя со стороны. А что, очень даже ничего. Рыжие волосы разметались по подушке, а на лице проказливое выражение.
— Верелея, — позвал меня маг с затаенной надеждой, что я все-таки притворяюсь.
— Да ну ее! — захихикала водяная девушка. — Пошли обратно. — Многозначительно подмигнула, мол, я тебя дома жду. И прямо с порога скакнула в кувшин, наполнив его до краев водой с разводами от олифы, извести и краски. Голая мышка хмыкнула и демонстративно прошла мимо него в коридор, волоча следом фонарик.
— Дурдом, — заключил маг, оставшись в полной темноте. Зажег магический огонек и, как только что мышка, склонился к самому моему лицу. Только час моей дремы кончился, и я уже беспробудно спала.
Утром я его нашла на Алииной кровати в штанах, без рубашки и с грязными босыми ногами.
— Ешь. — Я пододвинула Велию окрошку.
— Не буду. — Он отодвинул тарелку обратно, квасная волна ударила в высокий бортик.
— Ешь! — велела я.
— Нет, пока не скажешь, что это твоя работа. — Он с противным скрипом пододвинул тарелку мне обратно.
— Стану я сейчас на себя наговаривать! — Я подняла тарелку и со стуком поставила ее перед магом. — Ешь.
Он посмотрел с ненавистью на окрошку и с подозрением на меня:
— Ну а если не ты, то кто?
— Дед Пихто! — вызверилась я, хватая кухонный нож. — Я ему тут, понимаешь, зелень рубаю, а он выкобенивается! — Я стала мелко резать беззащитные перышки лука. — Я ему тут завтрак в постель, а он орет, как на жену! Иди у мелкой нечисти спроси, наверняка Гуляева свора веселится.
Велий сразу поостыл, задумчиво потирая челюсть. К Гуляю он сбегал в первую очередь, прямо с утра.
— Ну а если не ты, то кто же? — опять повторил он.
— Откуда ж я знаю? Может, в тебя блазница или баечница влюбилась. Или, наоборот, невзлюбила за что-то.
— За что же меня не любить? — надулся Велий.
— Да характер у тебя мерзкий. — Я ссыпала ему лук в тарелку. — А может, занимаешься по ночам чем-нибудь непристойным.
Велий вспыхнул от гнева, схватил ложку и начал усиленно хлебать мое кушанье. Съел половину и только тогда успокоился:
— Я, между прочим, по ночам занимаюсь вычислениями. Ты же пообещала объем работ сократить? Обещала. К тому же еще поисковые заклинания. Лубошников ведь надо как-то найти.
— А-а, — протянула я. — Все понятно, нарвался.
— На кого нарвался? — Велий перестал жевать.
— Ну как же?! — Я вытаращилась на него, как на первокурсника. — Великий дух, хранитель Школы Архона. Он же во время учебы нерадивых наказывает, а прилежных поощряет, а летом у него каникулы.
— И что? — спросил Велий, нисколько, впрочем, не веря в мои россказни.
— Все. Ты ему отдыхать помешал.
— Я — наставник, я имел право заниматься.
— В комнате ученика? — снисходительно усмехнулась я. — Сам подумай, двадцатидвухлетний парень кропает формулы, тревожит Великого духа…
— Умней ничего не могла придумать?
— Ну-у, умнее провести обряд задабривания, но ты, конечно, можешь мне не верить. По глазам ведь вижу, что не веришь.
— Кому? Тебе? — Маг хмыкнул, но на всякий случай все-таки поинтересовался: — Ну и как его проводить? Наверняка ведь дурь какая-нибудь.
— Конечно, дурь, это же обряд для учеников, к тому же бесовской Школы. На мелких злыдней ты внимания не обращай, их нужно просто ублажить, и они сами рассосутся, а вот с Великим духом тяжелее. Тут уж надо ублажать так ублажать. Весь мусор, тетрадки, книги и одежду, все, что было в тот день рядом с тобой, на столе, под столом, — сжигай. Лучше перед этим упиться хорошенько, а если голым вокруг костра станцуешь, то это уже верх ублажения, считай, он тебе сразу все простит. Да, чуть не забыла, — гимн! Надо обязательно петь гимн. Сейчас я тебе набросаю.