Особые отношения (Не покидай меня)
Шрифт:
Подоспела сестра с лекарствами на тележке. С моего живота вытерли гель. Потом какой-то штукой, похожей на стерильную малярную кисть, намазали вязкой бледно-розовой жидкостью — каламиновой мазью. Зуд сразу утих. Сестра Хоу протянула мне две таблетки и пластиковый стаканчик с водой.
— А это что? — спросила я.
— Легкое успокоительное.
— Я не нуждаюсь в успокоительном.
— Я полагаю, нуждаетесь.
— Не хочу быть сонной, когда приедет муж.
— Оно не вызывает сонливости. Просто успокаивает.
— Но
Сестра Хоу ничего не сказала, просто молча вложила мне в руку две таблетки и протянула стакан с водой. Я нег охотно проглотила лекарство, позволила усадить себя в кресло и отвезти в палату.
Тони появился почти в восемь, с газетами под мышкой и устрашающим букетом цветов. К его приходу пилюли возымели эффект — правда, сестра Хоу обещала, что я не усну, но ни слова не сказала о том, что лекарство подавляет любые эмоциональные проявления, что я буду заторможенной, вялой и оглушенной… и при этом смогу заметить, как Тони пытается скрыть свою нервозность.
— Я ужасно выгляжу? — вяло спросила я, когда Тони подошел к кровати.
— Хватить нести чушь. — Он нагнулся и чмокнул меня в макушку.
— Не повезло тебе, гляди теперь на меня. — Я услышала собственное бесцветное хихиканье.
— После того, как ты грохнулась вчера лицом о пол, я ожидал, что будет намного хуже.
— Это утешает. Почему ты мне сегодня не позвонил?
— Потому что мне сказали, что до трех часов ты была в отключке.
— А после трех?
— Летучки, сдача материала, все такое. Это называется работой.
— Прямо как у меня. Я сейчас работаю — знаешь, на кого? На тебя.
Тони глубоко вздохнул с таким видом, будто все ему наскучило, — способ показать мне, что ему не нравится, в каком направлении пошел разговор. Но несмотря на мою вызванную лекарством заторможенность, я продолжала злиться. Именно в этот момент я вдруг почувствовала, что меня разрывает от обиды и гнева на всех и вся — и особенно, особенно на этого скрытного, закомплексованного типа, притулившегося на краешке моей кровати. Это он, именно он виноват во всем этом кошмаре — ведь это же из-за него я беременна. Этот эгоистичный урод. Это дерьмецо. Этот…
А мне казалось, что эти таблетки должны успокаивать…
— Спросил бы хоть, все ли в порядке с ребенком, — проговорила я образцовым медикаментозно-ровным голосом.
Тони снова шумно втянул воздух. Никаких сомнений, он считает минуты в надежде скорее улизнуть из этого места и радуется, что избавился от меня на эту ночь. А потом, если повезет, я, может быть, еще раз упаду вниз физиономией и освобожу его еще на пару деньков.
— Ты же знаешь, как я за тебя волнуюсь, — сказал он.
— Конечно, знаю, Тони. Ты прямо-таки излучаешь тревогу.
— Видимо, это называется «посттравматический шок»?
— Ага, конечно. Валяй запиши меня в полоумные и проклинай тот день, когда со мной познакомился.
— Да что, черт побери,
Голос за спиной Тони произнес:
— Ей дали валиум, раз уж вы спросили. И насколько я вижу, препарат не возымел желаемого эффекта.
Возле кровати стоял мистер Десмонд Хьюз собственной персоной, с моей картой в руках, в бифокальных очках на самом кончике носа. Я спросила:
— Доктор, с ребенком все нормально?
— И вам доброго вечера, миссис Гудчайлд. О да, все прекрасно.
Он повернулся к Тони:
— Вы, должно быть, мистер Гудчайлд?
— Тони Хоббс.
— Да, верно, — пробормотал Хьюз, едва кивнув. Затем обратился ко мне с вопросом: — Ну-с, как мы себя чувствуем? Трудные были двадцать четыре часа, полагаю?
— Скажите про ребенка, доктор.
— Насколько я могу судить на основании ультразвукового сканирования, все обошлось, ребенок не пострадал. Вы же, думаю, страдаете от проявлений холестаза.
— Проявлений чего? — переспросила я.
— Я говорю о хроническом зуде. Довольно частое явление у беременных… и нередко появляется в сочетании с преэклампсией, то есть, как вы, может быть, знаете…
— Высоким давлением?
— Прекрасно… хотя мы, клиницисты, предпочитаем называть это артериальной гипертензией. Хорошо, однако, то, что у вас нормальный уровень мочевой кислоты в крови. При преэклампсии уровень мочевой кислоты повышен, следовательно, можно сделать утешительный вывод, что вы преэклампсией не страдаете. Однако давление очень высоко… Если не контролировать его, это может оказаться опасным и для матери, и для ребенка. Поэтому я прописываю вам бета-блокатор, он стабилизирует давление, а также антигистаминный препарат, пиритон, — он снимет зуд. А еще вам следует принимать валиум, по пять миллиграммов три раза в день.
— Я не стану больше пить валиум.
— Почему это?
— Потому что он мне не нравится.
— Есть многое на свете, что нам не нравится, миссис Гудчайлд… а между тем приносит нам пользу.
— Как шпинат?..
Тони нервно кашлянул:
— Гхм… Салли…
— Что?
— Если мистер Хьюз считает, что валиум тебе поможет…
— Поможет? Меня от него просто тошнит.
— Действительно? — спросил мистер Хьюз.
— Не смешно, — ответила я.
— Я не предполагал шутить, миссис Хоббс…
— Я Гудчайлд, — перебила я. — Я не меняла фамилию. Хоббс — он. А я — Гудчайлд.
Тони и врач украдкой переглянулись. О более, почему я так странно себя веду?
— Простите меня, миссис Гудчайлд. И разумеется, я не могу принуждать вас принимать какие-либо препараты против воли. Однако, как клиницист, я могу диагностировать, что вы в настоящий момент переживаете стресс…
— А я, как объект ваших наблюдений, могу диагностировать, что валиум играет неприятные шутки с моей головой. Поэтому, нет… к этим таблеткам я больше не прикоснусь.