Особые отношения (Не покидай меня)
Шрифт:
— Привет, это я, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Началось… так что, когда вернешься в Лондон, приезжай, пожалуйста, в Мэттингли.
Едва я успела положить трубку, ко мне подошла дежурная сестра. Бросив взгляд на мокрую постель, она позвонила. Два санитара прибыли очень скоро. Встав по обе стороны моей кровати, они опустили колесики и выкатили меня из палаты, обсуждая, по какому коридору лучше доставить меня в родильное отделение. По дороге у меня начались схватки, сначала слабые, но все усиливающиеся. К тому моменту, когда за мной закрылись двери, боль стала
— У вас очень сильные боли, да? — спросила акушерка.
Я кивнула.
— Доктор подойдет с минуты на минуту…
— С ребенком все в порядке?
— Да, я уверена, что все…
— Новая безумная схватка. Я громко вскрикнула, потом собралась, спросила:
— Нельзя ли сделать обезболивание?
— Пока вас не осмотрел доктор…
— Пожалуйста…
Она погладила меня по плечу:
— Сейчас что-нибудь придумаем.
Но прошло не меньше десяти минут, пока она вернулась с санитаром. К этому времени у меня было темно в глазах. Боль была такая, что я признала бы себя виновной в совершении любых злодеяний, от Французской революции до глобального потепления, лишь бы от нее избавиться.
— Где вы были? — громко и сипло вопросила я.
— Потерпите, пожалуйста. Там еще три роженицы в очереди на ультразвук.
— Не хочу я ультразвук. Я хочу обезболивание.
Но меня все-таки повезли в кабинет УЗИ, намазали живот гелем и положили на кожу два плоских щупа, комнату вошел полный мужчина в белой куртке, Под ней были клетчатая рубашка фирмы «Вайелла» и плетеный галстук. На ногах красовались зеленые резиновые сапоги. Убрать форменную куртку — и перед вами типичный помещик. Если не считать того, что сапоги этого эсквайра были забрызганы кровью.
— Я мистер Керр, — отрывисто сообщил он. — Замещаю сегодня мистера Хьюза. Небольшие неприятности у нас, так?
На этом месте его неожиданно прервала ассистентка, проводившая исследование. Она произнесла фразу, которую любому из нас меньше всего хотелось бы услышать в подобной ситуации: «Мне кажется, сэр, вам нужно на это взглянуть».
Мистер Керр посмотрел на экран, глаза у него непроизвольно расширились, потом он повернулся и начал готовить какие-то инструменты. Он торопливо переговаривался с сестрой — к своему ужасу, я различила слова: «Приготовьте детский респиратор».
— Что происходит? — спросила я.
Мистер Керр подошел ко мне:
— Я должен вас осмотреть. Может быть не очень приятно.
Он засунул в меня пальцы, надавливал, ощупывал, уже собиралась приступить к нему с расспросами о том, что же он там нашел, как началась новая схватка, от которой я закричала.
— Анестезиолога уже вызвали, — доложил мистер Керр. — Нам придется
Прежде чем я успела отреагировать, он пояснил, что, как показал ультразвук, пуповина обмотала шею младенца.
— Ребенок умрет? — перебила я.
— На мониторе мы наблюдаем хорошее сердцебиение. Но надо пошевеливаться, пока…
Он не закончил фразу, потому что двери растворились и появились два санитара с каталками. Одну из них подкатили прямо ко мне. Следом вошла индианка в белом халате и тоже устремилась к моей кровати:
— Я доктор Чатерджи, анестезиолог. Расслабьтесь немного.
Ватным тампоном она протерла мне левую руку выше локтя.
— Сейчас сделаем укол, — говорила она, вводя иглу мне в руку, — а теперь начинайте считать от десяти до одного.
Я послушно забормотала: « Десять, девять, восемь…». После чего мир померк.
Это так странно — искусственно выключиться из жизни на какое-то время. Это не сон, ты даже не можешь отследить течение времени. Просто выпадаешь в никуда, и никакие мысли, страхи, боль не способны вторгнуться в твою душу. Сон проницаем, его легко нарушить, а здесь все находится под строгим контролем химических веществ. И это — учитывая целый час непрерывных мучений — меня вполне устраивало.
Пока я не проснулась.
Мне потребовалось время, чтобы понять, где я, поскольку первым, что я увидела, были мерцающие светящиеся трубки, висящие прямо надо мной. Я с трудом разлепила глаза, все растекалось и плыло. Голова была как в тумане, все звуки были приглушенными, доносились как то сквозь вату — мне стало не по себе. Это было страшновато, к тому же я не сразу смогла сообразить, что же, черт возьми, происходит. Постепенно кусочки головоломки складывались в картинку: больница, палата, кровать, болит голова, болит все тело, ребенок…
— Сестра! — заорала я, одновременно нажимая на кнопку вызова. При этом я сообразила, что трубки — это капельницы, торчащие из обеих рук, и поняла что совсем не чувствую нижнюю часть тела, — Сестра!
Спустя некоторое время ко мне подошла изящная мулатка.
— С возвращением, — сказала она.
— Мой ребенок…
— У вас мальчик. Восемь фунтов, две унции [18] . Поздравляю.
— Можно мне на него посмотреть?
— Он в отделении интенсивной терапии. Это обычное дело, после осложненных родов такой порядок.
18
Около 3 кг. 700 г.
— Мне необходимо его увидеть. Прямо сейчас… — И умоляющим голосом я добавила: — Прошу вас.
Сестра внимательно посмотрела на меня:
— Я узнаю, можно ли что-нибудь сделать.
Она вернулась через несколько минут:
— Сейчас к вам подойдет мистер Керр.
— А ребенка мне покажут?
— Поговорите с мистером Керром.
В эту минуту появился врач. Та же белая куртка, та же рубашка, только сапоги окровавлены сильнее прежнего — видно, не без моего участия.
— Как самочувствие?