Особые приметы
Шрифт:
— Между нами ничего нет, — запротестовал Альваро. — Это ж младенец, сам видишь.
Сара жадно глядела на автомат. Свет пульта подчеркивал совсем еще детскую округлость ее лица и придавал неожиданно лукавое выражение глазам. Маленькие крепкие груди оттопыривали шелк блузки.
— Я заказала наши любимые: Арагона, Бенни и Чапоттина — «Лучше всего».
— Еще два коктейля. И для тебя, что пожелаешь.
Чео отправился выполнять заказ, и Сара воспользовалась его отсутствием, чтобы поцеловать Альваро. Бебо пригласил на танец двух девушек, сидевших за соседним столиком. Вокруг сразу же образовалось плотное кольцо
— Помнишь, я рассказывала тебе про своего мальчика? — спросила Сара. — Он играет в ансамбле гуиристов. У него русые волосы. Красивый мальчик…
— Помню.
— Так вот, между нами все кончено. Мы с ним сегодня поссорились. Насовсем.
— Из-за чего?
— Когда я познакомилась с тобой, я решила дать отставку всем своим поклонникам, чтобы не разбрасываться, и все свое время посвятить тебе… Это я надумала вчера, когда была в патруле от нашего районного Комитета защиты революции.
— А что ты еще надумала?
— О, всего не перескажешь, и я не хочу тебе говорить сразу, а то еще испугаешься… Ты будешь узнавать постепенно, сегодня одно, завтра другое.
— Очень мило с твоей стороны. — Альваро сидел понурившись. — И что же тебе сказал твой мальчик?
— Ничего не сказал. Я порвала с ним, но так, что он уверен, будто это он со мной порвал. Ручаюсь, завтра утром он мне позвонит и будет просить прощения.
— Ты не любишь его?
— Не знаю. Он такой нежный, и мне с ним хорошо… Когда мы бываем на пляже, так и хочется положить ему голову на грудь, закрыть глаза и вообразить, что это не он, а кто-то другой, вроде тебя. Кстати, куда мы с тобой идем отсюда?
— Я иду к себе в гостиницу спать. Если хочешь, могу проводить тебя домой.
— Это ты из-за меня так рано уходишь? Я не хочу спать, честное слово, — поспешила добавить она. — А почему бы нам не отправиться в шведский бар и не встретить рассвет в Кохимаре или в Букаранао?
— Я думаю, мне не мешает немного соснуть, — пояснил Альваро. — Наверно, это и тебе не повредит.
— Нет, как раз повредит. У-у, — протянула она, словно обиженная девочка. — Это просто глупо, чтобы такой человек, как ты, такой необыкновенный, такой удивительный, целых восемь часов лежал в постели и ничего не видел! Я с сегодняшнего дня не буду терять на сон ни минуты. Пусть я умру молодая, но зато я буду с тобой все время, сколько можно.
— Не пори чепухи. Завтра утром тебе надо рано вставать, а вечером ты идешь в патруль. Я провожу тебя домой и тоже пойду спать.
— А почему бы нам не лечь спать вместе? Я тебя не буду трогать, спи себе на здоровье.
— Хватит, Сара. Прямо как маленький ребенок.
— У тебя свидание с этой крашеной колумбийкой?
— Никакого свидания у меня нет.
— Честное слово?
— Честное слово.
— У меня из окошка виден твой балкон.
— Я ненавижу ревнивых женщин, Сара.
— При чем тут ревность? — возразила она. — Это чисто абстрактный интерес.
Чео принес два стакана коктейля. Альваро выпил свой залпом. Сегодня он часов с трех шатался по барам и теперь вспомнил, что его запас отрезвляющих «Алька-Зельтцер» подходит к концу. Надо бы дать телеграмму Долорес, мельком подумал он, пусть пришлет пополнение.
— Налить еще? — спросил Чео.
— Если хочешь, выпей мой, — предложила Сара. — Я больше не буду.
— Принеси-ка еще один, на всякий случай. А то вдруг завтра ром у тебя уже кончится — я же умру с досады.
— Бакарди у меня пока что есть. Не знаю только, смогу ли раздобыть фруктовых напитков и вод. Сегодня пришлось ездить доставать за город. Спасибо, приятель выручил, дал машину, а то хоть не открывай бар. — Краем глаза Чео следил за барменом у стойки. — Завтра у меня пиво будет в четыре.
— А много ты получил?
— Семь ящиков. За два часа ничего не останется. Люди теперь на деньги не смотрят, швыряют ими, будто конец света пришел. — Чео сильно затянулся сигарой. — Как ты думаешь, высадятся они?
— Не знаю. Я уже несколько дней стараюсь ни о чем не думать.
— Пусть только сунутся, мы им покажем, — горячо заговорила Сара. — Они могут нас убить, всех до одного, но мы никогда не сдадимся.
— Я человек мирный, — произнес Чео, — я даже в кино не люблю про войну.
Негр снова был в центре внимания. Теперь он танцевал с тремя девушками. Оркестр Чапоттина играл «Лучше всего». Темп был сумасшедший. Бебо протягивал руку одной девушке, на мгновение обнимал ее за талию, отпускал и тут же подавал руку второй, третья в это время танцевала одна напротив него, послушная ритму его движений, а он чуть приметно покачивал бедрами, подрагивал плечами, кивал головой в сдвинутой на затылок серой маленькой шляпе. Просто удивительно, как девушки успевали на лету улавливать намерения партнера и как точно их выполняли. Скрестив на груди могучие темные руки, Чео наблюдал за танцующими. Пластинка кончилась, он выключил музыкальный автомат и громко хлопнул в ладоши:
— Господа, двенадцать часов.
Бебо отирал платком пот со лба. Альваро познакомился с ним недели две-три назад, в баре, где был с Лидией. Бебо подсел тогда к их столику и с гордостью показал книжечку, удостоверяющую, что он возглавляет художественно-просветительную работу на кожевенной фабрике. С тех пор при встречах он сообщнически, как старый знакомый, поглядывал на Альваро, открывая в улыбке двойной ряд ровных, белых зубов.
Альваро расплачивался. Бебо дружески похлопал его по плечу.
— Как живем?
— Порядок.
— На полную катушку живем, парень. С Фиделем не задремлешь, такого наддал жару, только держись, поспевай. С американцев вся спесь слетела, так растерялись, что не знают, куда цилиндры свои положить.
Свежий воздух ночной улицы сразу же разогнал усталость. Отяжелевшая от рома голова опять стала ясной. Сара шла, положив голову ему на плечо, повиснув всем телом у него на руке. На углу он закурил сигарету.
— Если хочешь, зайдем куда-нибудь еще, выпьем рюмку-другую. Но предупреждаю — ненадолго. В час я ложусь спать.