Особый слуга
Шрифт:
— Спасибо, Северин. Как хорошо, что лошади в надежных руках. Я, право, не люблю их так, как любил покойный граф Кристобаль, но все же не желаю, чтобы им было плохо.
— Да я, в общем-то, не о лошадях толковать пришел, а больше за вас беспокоюсь. Не дело молодой женщине день-деньской просиживать над счетами. Кабы вы согласитесь принять помощь, я мог бы взять часть ваших забот на себя. У его сиятельства я нередко подменял управляющего, когда тот объезжал имения, и мало-мальски поднаторел в этой работе. Я не претендую на место постоянно, и едва вы найдете сведущего человека, с радостью вернусь на конюшню,
А ведь приискивая человека на место управляющего, графиня не подумала о Северине. Вернее, думать-то она о нем думала, но совершенно в ином ключе. Хотя отчего бы и впрямь бывшему дворецкому князя Соколова не управиться с хозяйством графини Кристобаль?
— Вы вновь приходите мне на помощь, когда я в том нуждаюсь. Вы даже не представляете, насколько я буду вам признательна, если вы снимете с меня эту обязанность. Разумеется, место управляющего за вами, я не стану искать вам замену, пока вы сами не попросите расчета.
Червоточинка
С этого дня жизнь вошла в привычную колею. Северин прекрасно справлялся с новыми обязанностями, и едва Полетт уверилась, что в ее присутствии нет нужды, как принялась собираться в дорогу. Настало время выполнить обещание, данное родителям, да и мальчики в каждом письме все настойчивее пытали, когда же, наконец, увидят мать. Была и еще одна причина, заставлявшая графиню бежать из столицы — ее растущая привязанность к Северину, желание видеть его непрестанно, постоянное томящее беспокойство, которое унималось лишь подле него. Графиня не знала, что делать с этим томлением, на знала, куда себя деть и чем отвлечь. Поэтому она придумала скорый отъезд, надеясь, что в разлуке невидимые путы ослабнут и она сможет сбросить их так же легко, как сметают паутину с лица.
К родителям они прибыли вместе — Полетт и отправленное ею письмо с сожалениями о невозможности приехать. Столько было слез, столько радости! Увидев дочь после тринадцатилетней разлуки, матушка рыдала, не таясь. Даже суровый Николай Артамонович, и тот подозрительно шмыгал носом, когда обнимал графиню.
— Уж и не знаю, чему верить: не то написанному, не то собственным глазам! — в руках отец держал то самое письмо.
Приплелась старая нянюшка, принялась гладить воспитанницу по лицу, по волосам, целовать ей руки:
— Касаточка моя! Как подросла, как расцвела! Уж и не чаяла больше тебя увидеть, ан нет, судьба припасла для меня подарочек!
Прибежали сыновья. Графине забавно было смотреть, как борются они с собой, порываясь обнять ее и одновременно не желая уронить своей мужественности, в столь юном возрасте особенно хрупкой, а оттого требующей непрестанного утверждения.
На помощь пришел дед:
— Ну-ка, Иван, Андрей, быстрее поцелуйте матушку да помогите ей разобрать вещи с дороги, тут без мужской руки не обойтись.
В ответ на удивленный взгляд Полетт отец немного смущенно, точно застигнутый за чем-то сомнительным, пояснил:
— Староват я язык ломать об заморские имена, вот и переиначил на привычный лад.
А дальше пили чай с малиновым вареньем и много говорили обо всем подряд. «Цел еще малинник на краю леса?» — «Да что ему сделается, только гуще разросся. Теперь и мимо не прошмыгнешь, обязательно дань возьмет царапинами да порванным платьем». — «А лесничий наш, Петрович?» —
Сыновей графиня нашла возмужавшими. У Хуана начал ломаться голос, он уже вымахал ростом с Полетт и в скором времени обещал ее перерасти. Андрес вовсю стремился за братом и во всем ему подражал. Мальчики были совершенно очарованы незатейливым деревенским бытом. В большом имении бабушки и дедушки находились занятия, о которых прежде они не подозревали. Кристобаль растил сыновей в почтении и покорности, а тут на них обрушилась очаровательная простота нравов и бескрайность просторов. Никто не препятствовал наследникам графского титула бегать с дворовой ребятней, или идти на летнее, жаркое поле или, разморившись в духмяном разнотравье, дремать в тени какого-нибудь стожка, или бродить среди мрачного ельника, надеясь повстречать заросшего лишайниками шурале[1].
Мальчики охотно откликались на переиначенные дедом имена, и вскоре Полетт тоже принялась звать их на родной манер. После холодного и отчужденного Кристобаля, основной наукой которого было не уронить собственного достоинства, грубовато-простой дед сделался для них непререкаемым авторитетом. Мальчики вили из него веревки, но и слушались беспрекословно. Полетт только диву давалась, как Николаю Артамоновичу, никогда не баловавшему вниманием дочь, в одночасье удалось околдовать внуков.
Графиня заняла свою детскую комнату, окна которой выходили в сад, и засыпала под птичьи трели да кваканье лягушек в пруду. Она отдыхала душой от суеты, наслаждалась тишиной и покоем. Однако среди тишины отчетливее звучал голос сердца, и Полетт, надеявшаяся позабыть об увлечении Северином, вместо того убедилась в крепости своих чувств. Управляющий был ее постоянным спутником на прогулках, она видела его в каждом случайном прохожем, в любом разговоре ловила отражение собственных мыслей о нем.
— Замуж тебе надо выйти, дочка, не создан человек в одиночестве дни коротать. Вот возьми нас с твоей матушкой — уже тридцать лет, как вместе. Всякое пережили: и трудные деньки, и счастливые, и я чудил, и у Софьи Егоровны случались обиды. А ведь, коли рассудить, ближе нее у меня никого нет, — говорил отец, а матушка согласно кивала:
— Схоронила мужа — поплачь. Горе слезами выйдет, а сама живи дальше, ни к чему хоронить себя вслед за супругом. Граф Кристобаль прожил долгую, богатую событиями жизнь, продолжил род. Чего еще желать? Пора и о себе подумать.
— Да вовсе я себя не хороню, в Менжимске я свела много новых знакомств, — возражала Полетт, и тотчас в ней вспыхивала давняя обида. — Уж на сей раз я выберу мужа сама, по сердцу.
Отец кивал, но говорил ровно обратное:
— Сердце-то оно, конечно, хорошо, коли есть средства к существованию. Да только сердцем сыт не будешь, хорошо бы к нему что еще прибавить, скажем, титул, или доход годовой, или хоть плохонькое да именьице. Но ты выбирай, выбирай, конечно. Только не затягивай, жизнь летит быстро, обернуться не успеешь, как промелькнет. И с кем тогда останешься на старости лет? Кстати, ты писала, что нуждаешься в дельном человеке на место управляющего?