Осознание
Шрифт:
Усмехаясь своим мыслям, я поднялся, выключил с пульта телевизор и перешел в прихожую. Все так же немного задумчиво немного хищно улыбаясь, я накинул куртку и одев теплую обувь, вышел из дома.
Конечно, в климате защищенной от внешней погоды Москвы мне было жарковато, но я вышел из дома не для того чтобы по городу гулять. Сев в вагончик монорельса я через две пересадки выбрался за дальнюю кольцевую линию погодных генераторов и попал во вполне зимний пригород. Через некоторое время окна вагончика стали запотевать и автоматика включила прогрев салона. Протерев стекло, я посмотрел на заваленные снегом улицы пригорода проносящиеся под монорельсом.
В пригороде предпочитали
Пока я доехал до нужной мне остановки я успел много подумать и над многим горько посмеяться. Странно, что я в лагере о таких вещах думал меньше, чем пока ехал древним маршрутом.
– Сосняки.
– оповестил автомат через динамики над дверями и я поднявшись со своего места прошел к выходу.
Когда двери разъехались и в лицо мне дохнуло холодным, но не морозным воздухом я искренне порадовался что не понадеялся на такси у станции, а тепло оделся. На подогреваемой платформе монорельса еще было, можно сказать, тепло, но вот спустившись с нее на заметенные снегом дорожки поселка, я почувствовал зиму, как говорится, «в полный рост».
Начиная замерзать я пробежался до остановки поселкового автобуса, проигнорировав старенькие бегающие на бензине машинки таксистов. Мне повезло. Я еще не успел расчувствовать холод и зашмыгать носом как подкатил автобус и я, вскочив в него, нервно вставил в турникет купюру.
– Не работает.
– сказал мне мужчина стоящий возле входа.
– либо монетами либо карточкой.
– Ага.
– кивнул я и достал свою новенькую карточку. Приложив к контрольному полю палец, а саму карту к считывающему устройству я добился таки, чтобы полурабочий агрегат пропустил меня в еле нагретый и почти выветренный салон. Двери за мной закрылись и я присел на холодное пластиковое сиденье.
– Ты до куда, - спросил меня зачем-то мужчина так и остающийся у входа.
– До старой больнички.
– ответил честно я, не подозревая ничего дурного.
– Туда уже полгода этот автобус не ходит. Туда вообще уже транспорт не ходит.
– А как люди оттуда на работу ездят?
– спросил я недоумевая.
– По тебе видно, что не местный. А вы неместные вечно только в старую больничку катаетесь. Сгорело там все. Мог бы у друзей спросить.
– Как сгорело все?
– Вот так. Лесной пожар был. С торфяников как обычно все началось. Ну, на поселок и перекинулся. Все там погорело. И жилые дома и больничка эта будь она неладна. Людей в Сосняки переселили, а некоторых даже в Москву говорят.
– Ого.
– только и сказал я разочарованный длинным проделанным впустую путем.
– Да.
– кивнул незнакомец.
– там даже потом и не восстанавливали, да и не сносили ничего. Так обугленные сосны и торчат, да дома погоревшие. И больничка ваша над всем этим закопченная.
Я вышел, где мне посоветовал незнакомец и только тогда пожалел, что не взял такси у остановки монорельса или не добежал до остановки загородного метро, где машину можно было дешевле поймать. Я стоял на продуваемой всеми ветрами трассе, по покрытию которой ветер гнал легкий снег и размышлял, что дальше-то делать. Перейти дорогу дождаться автобуса обратно и уехать не солоно хлебавши? Или как упрямый фанатик добраться таки до остатков больнички?
Я чувствовал, что мне необходимо там побывать. Чтобы, как говорится, подвести черту под прошлым. Чтобы завершить то, что там началось.
Без особой надежды я поднял руку, завидев вдалеке машину с включенными фарами. Меня, наверное, пожалели больше, чем рассчитывали денег заработать и остановились. За рулем сидел совсем пацан от силы годов шестнадцати отроду, наверное, только права универсальные получил, и набирался опыта. Рядом с ним сидела некрасивая худощавая девчонка и именно она раскрыв дверь спросила куда мне. Пряча руки в карманах куртки я ответил, что мне, вообще-то, к старой больнице. Переглянувшись с парнем за рулем, девчонка сказала забираться и я, не медля, влез на заднее сиденье, где обнаружился еще один пассажир, ровесник водителя.
Они почти не говорили пока ехали. Ни о чем меня не спрашивали. Сосняки давно привыкли, что сюда приезжают скучающие москвичи, вот и даже вопросы были лишними. Зачем парню молодому понадобилось в старую больницу, где во времена Ангольской Чумы тысячами гибли свозимые из Москвы заболевшие, никого не интересовало. Въезжая в истерзанный лес в котором прятался сгоревший поселок и корпуса больницы, водитель неосторожно повернувшись ко мне спросил:
– Ты туда надолго? А то бы мы подождали. Обратно ведь не выберешься. Хороший вопрос. Отличный вопрос. Надолго ли я туда? Без понятия.
– Я честно не знаю.
– признался я и со смешком добавил: - Может, выйду из машины, испугаюсь, холода и обратно попрошусь. Парни и девчонка заулыбались, и мой сосед на заднем сиденье сказал:
– Бредовая погода. В прошлом году в это время еще снега вообще не было. А сейчас с дороги сошел и по колено провалился. Хоть в Москву переезжай…
– Ага, погреться и обратно.
– кивнул водитель.
– Да нет. На совсем. Родаки тоже хотят в Москву за генераторы переезжать. Я в этом году поступлю и они думают чтобы за мной присматривать тоже перебираться туда. Мать работу оставит, а батя и так в Москву каждое утро катается.
– Я тоже в Москву поеду.
– сказала девочка
Парень, не смотря на то, что держался за баранку, слишком эмоционально посмотрел на соседку и назад на нас:
– А я тут значит, один останусь?
– возмутился он.
– Поехали с нами.
– Да что я там забыл? Я дистанционное обучение получать буду. Уж лучше там жить, где все знаешь.
Мы подъехали к почерневшим стенам первого корпуса больнички, и парень за рулем сказал:
– Ну, так тебя подождать? Вы последнее время сюда на пару минут заглядываете и как от кошмара бежите.