Осознание
Шрифт:
– Хватит… - как-то тоскливо и тихо попросила меня Катя.
– Аль…берт, идите на вашу тренировку.
Я и пошел. А в тире-то я оторвался. В тот день я впервые стрелял боевыми патронами и с удовольствием растрачивал боезапас. Мастер и инструктор, которые были в зале, долго пытались мне вдолбить что эмоции при стрельбе не нужны. Я кивал и продолжал уничтожать народное добро. Плюнув на мою непрошибаемость мастер сказал продолжать стрелять и привыкать к оружию. И я продолжал. А чего еще было делать вечером если даже в бар не сходить чтобы не мозолить глаза отдыхающим своей стажерской физиономией. Я стрелял до половины одиннадцатого
Кирилла в комнате не было. Впрочем как и его вещей. Разумно решил куда-нибудь перебраться от меня подальше. Я упал на постель и выкурив сигарету, даже потушив ее в пустой пачке, не раздеваясь уснул.
Владелец серо-зеленых глаз укоризненно смотрел на меня и молчал.
– Претензии?
– спросил я нагло.
– Проблемы?
– Да нет особых.
– пожал плечами сидящий напротив меня мужчина.
– А чего я опять тут? Почему меня просто было не отправить опять тонуть, гореть, дохнуть под плитой? Или это новое развлечение? Авось я и тут от тоски и глупости помру?
– Так хочется еще раз умирать?
– спросил мужчина.
Я отвернулся к стене со странным не симметричным узором на пластиковых обоях и честно признался:
– Нет. Каждый раз не могу отличить реальность от сна. Сначала понимаю что это сон. Потом когда начинаю умирать начинаю паниковать, как будто все взаправду. Покивав мужчина сказал:
– Так и должно быть. Иначе не поймешь. Надо что бы ты верил в то что каждый раз это твоя и только твоя смерть. Пусть в другом мире, в другое время, но только твоя.
Вопросительно глядя на мужчину мне не надо было даже в слух спрашивать зачем такая пытка.
– Это путь к очищению.
– сказал он.
Я уже устал от этого идиотизма. Устал доказывать, что ни в чем не виноват. Что даже угрызений совести я не испытываю ни за что. Единственное, что я смог спросить было:
– А вообще долго все это будет?
– Пока не поймешь, не исправишься. Не раскаешься.
– А если я никогда не раскаюсь в том в чем не считаю себя виноватым?
– Значит это будет вечно.
– спокойно ответил мне мужчина.
– Понятно.
– сказал я хотя абсолютно ничего не понимал.
Помолчав я поднялся и сверху посмотрел на сидящего мужчину. Ни слова не говоря я повернулся к двери и подойдя к ней взялся за ручку. Повернул ее и потянул на себя дверь. Мужчина все это время просто молчал.
За дверью оказался светлый коридор со множеством дверей. Недлинный коридор который своими концами упирался в такие же как остальные двери.
Подойдя к двери напротив я раскрыл ее и увидел копию оставленной мной комнаты. И даже собеседник мой сцепив руки у лица все так же внимательно и сочувственно смотрел в мою сторону.
Шагнув назад я не оборачиваясь дошел до конца коридора и открыв дверь шагнул в комнату что была за ней.
– Ну раз вам здесь удобнее, давайте продолжим здесь.
– сказал серо-зеленоглазый господин отнимая руки от лица. Я подошел к деревянному креслу и спросил:
– А за остальными дверями тоже вы?
– Нет, за всеми дверями только ты.
– сказал он.
Задумавшись над этим ответом и даже поймав какую-то вполне разумную и логичную мысль в моей бошке насчет всего происходящего, я сел в кресло. О том что все эти сны лишь последствия воздействия радиации уже не казалась мне столь правильной. Зато другая мысль что в Диком поле я подхватил какое-то сумасшествие казалась мне вернее некуда.
– Давайте отложим наш разговор пока вы не обретете понимание что без раскаяния не будет вам покоя.
– предложил мужчина и я кивнул усмехнувшись.
– Может хоть намекнете в чем я должен так сказать исправится… или за что сам себя винить?
– попросил я.
– Не за трусость же в самом деле?
– Да нет конечно.
– кивнул господин.
– Но и намеками я ничем вам помочь не могу. Вам столько раз намекали.
И мы расстались с ним до очередного ночного бреда.
Поляков оторвавшись от гигантского экрана на котором его первый ассистент профессор Сергей Игнатьевич показывал весь отработанный цикл эксперимента и попросил меня:
– Альберт, вас не затруднит налить мне и Сергею Игнатьевичу чая и принести сюда?
Меня конечно не затруднит!
– подумал я и сохранив только что мной подкорректированные данные, пошел в дальний конец зала расчетов. Своей карточкой я расплатился за два стаканчика чая в автомате и вернувшись к профессорам с минуту ждал пока на меня обратят внимание. Наконец Поляков забрал из моих рук стаканчики и протянув второй Сергею Игнатьевичу сказал:
– Вы не уложились по срокам. Меня там… - он сделал глазами жест указывающий вверх.
– Уже начинают поторапливать. Пока ненавязчиво, понимают что под давлением мы вообще им пустышки будем гнать чтобы не приставали, но когда одновременно и военные и энергетики напоминают что пора бы переходить к третьей фазе я уже начинаю думать что они правы.