Осознание
Шрифт:
– Мы не можем пока третью фазу запустить.
– вздохнул Сергей Игнатьевич и кивнув в мою сторону сказал: - Вчера лично с Альбертом на подземке ездили, так ему бедняге пришлось самому по стенкам ползать снимать показания для синхронизации. И так во всем. Вроде все есть и все на месте, но оборудовании не отлажено, связь с оборудованием через раз. Каждый эксперимент нам обходится такой ценой… вы же знаете… рабский труд он неэффективен. О чем речь если даже сто девяносто восьмой сектор имеет другой радиус кривизны. Как вообще можно было такое сделать… ужасно… А магнитные контуры? Если они на приеме выхлопа дали сбой и с них пропало питание, как мы в них удержим вещество? О третьей фазе говорить пока рано. Пусть инженеры закончат
Поляков морщился от слов моего босса, как от зубной боли. Он сам все это прекрасно знал. Но он так давно привык что его технические проблемы не касаются и что всегда есть люди способные их решить, что жалобы моего начальника его раздражали. Он не выказал это на словах и только напомнил:
– В вашем распоряжении огромная техническая служба. Почему вы не даете указание устранить неисправности?
– Потому что лаборатория Кстесса отказывается прекращать свою серию экспериментов. Мы не можем пустить людей в чашу пока там выхлопы через каждый час. Мы с Альбертом там побывали ночью. Но за одну ночь невозможно продиагностировать оборудование и подготовить его. А потом нужно будет провести подготовительные… Поляков повернулся корпусом ко мне и попросил:
– Вы не могли бы попросить Кстесса подняться к нам?
– снова говоря с Сергеем Игнатьевичем Поляков тихо посоветовал: - Вы с Кстессом помягче и он все поймет. Его эксперименты идут успешно. Думаю не возникнет сложности договорится с ним о скажем двухдневном перерыве…
Дальше я не слышал уже. Спеша по коридорам в сторону лифтов я думал про себя, что скорее Кстесс удавится, чем позволит прервать свои опыты идущие к завершению. Спустившись на три этажа вниз я прошел мимо Катиной лаборатории и краем глаза заметил ее коршуном нависшей над двумя своими программистами. Остальные приданные ей люди занимались чем угодно, только не работой. В основном все стояли возле широкого экрана на котором шли новости большого мира. Я не стал заходить и задерживаться. Проскочив метров сорок по коридору я завернул в ответвление ведущее в сектор энергетиков и через полчаса расспрашивая всех встречных нашел таки Кстесса.
– Здравствуйте, - обратился я к нему отвлекая от кормления рыбок в большом аквариуме зоны отдыха. Когда ученый повернулся ко мне я как можно уважительнее сказал ему: - У нас в расчетном сейчас Поляков с моим боссом ваше рабочее время делят. Не хотите поучаствовать? Кстесс даже поперхнулся.
– Альберт, ваши шутки неуместны иногда. И злы. Я улыбнулся и сказал:
– Поляков просил вас подойти. Дело серьезное он с отдыха прилетел. Его военные и энергетики давят по вещественному направлению. А ваши выбросы нам не дают оборудование подготовить. Я на днях сам по стенам ползал. И все гадал успею я после сирены в капонире скрыться или нет… страшно ведь.
– А что сами ползаете?
– возмутился Кстесс, - Что людей для этого нет?
– Я бы вообще заключенных отстранили от работы с аппаратурой.
– сказал я глядя как Кстесс невозмутимо продолжает кормить рыбок: - Невероятно участились случаи саботажа. Вы же все знаете. Если даже я всего лишь ассистент знаю про вредительство, то вы и подавно знаете. Так что если что-то хочешь делать, сделай это сам. Вот я и ползал снимал данные для отладки.
Профессор наконец сбросил остаток корма с ладоней в аквариум и взяв меня под локоть решительно повел обратно к лифтам. Только завидев вдали под вытяжкой курящую Катю, я осторожно высвободил локоть и пошел свободно рядом с профессором. Проходя мимо нее я улыбнулся в ответ на ее улыбку и пропустил старика в лифт первым.
Как же Катя бесилась, узнав что Сергей Игнатьевич перешел в прямое подчинение Полякова и потащил меня за собой. Когда мы первый раз с ней встретились здесь в подземной многоэтажке она кажется даже зубами заскрежетала от злости. Не смотря на то что я был всего лишь практикантом у меня был подписан настоящий, а не «студенческий» контракт. После моих некоторых успехов которых я добился не без помощи Сергея Игнатьевича, окружающие вообще намертво позабывали, что я всего лишь практикант. И хотя все без исключения обращались ко мне по имени, по имени отчества я еще не дорос, как говорится, но было приятно видеть, то уважение в глазах особенно других моих ровесников. Это тоже бесило Катю и мне пару раз передавали что она обо мне нелестно отзывалась. И «выскочка» с «лизоблюдом» было самое мягкое из переданного мне.
Но после отпуска проведенного вместе на Капри ее отношение ко мне сменилось. Причем в корне.
Хоть она и отдыхала там вместе с Андреем, ставшим не начальником лаборатории, а всего лишь начальником физанализа при лаборатории Кстесса, но про меня не забывала и пару вечеров нам удалось провести вместе гуляя по набережным этого чудного островка. Помню как она спросила: И долго ты собираешься надеяться, что мы будем вместе? Я даже не знал что ответить. Попробовал честно: «Не уверен, что я надеюсь. Просто мне с тобой хорошо. Даже, когда ты на меня злишься.»
Я не знаю что провернулось в красивой головке моей Кати в те дни, но после отпуска она никогда не позволяла себе дурно высказываться обо мне и неоднократно даже сама искала встреч со мной. Учитывая мою загрузку проблемами Сергея Игнатьевича это было не просто. Получалась своего рода глупая детская игра. Сначала я за тобой бегал, теперь ты побегай. С моим ненормированным рабочим днем и головой вечно забитой цифрами, расчетами, задачами, становилось откровенно не до романтики посиделок в рекреациях. Да и перед ее Андреем не хотелось Катю подставлять. В нашем закрытом от чужаков муравейнике под землей даже мысли казалось становили известны всем и сразу. Я старательно учился не думать.
Когда я передал Кстесса с рук на руки Полякову и снова сел за терминал, то обнаружил новую входящую почту и немедленно просмотрел ее. Не надо было быть титаном мысли чтобы понять, что писала Катя.
«Если ты сегодня вечером не сильно занят со своей фифочкой то приходи к нам в лабораторию мы день рождения Кирилла празднуем».
«Фифочкой» она называла симпатичную девушку из нашего расчетного центра, которая откровенно строила на меня планы и я даже честно пытался ответить на ее желания. Но дальше редкого секса наши отношения как-то не зашли, да и не могли зайти, если я при виде Кати терял волю к сопротивлению начисто. А эта стервочка не стесняясь пользовалась своим влиянием на меня и разве что секреты родины не требовала ей передать. Нет до слива информации в ее лабораторию понятно я не докатился, да и не нужно это было. Нас всех не просто так в одну толпу собрали и сказали «работать!». Каждый отдел, каждая лаборатория имела теперь доступ к исследования своих коллег и могла делать выводы и экономить средства на дублирующих экспериментах.
Но если кто может подумать что мы стали все единым коллективом, то он наивнее чем я когда поступал в институт. В первый же день все разделились на «энергетиков» и «вещественников» или «материалистов». Катя со своей работой по черпанию энергии попала к первым, а я вслед за Сергеем Игнатьевичем ко вторым.
Думая над каждым словом я набрал ответ моей «секретной подруге», как я ее в шутку окрестил еще на Капри.
«Не до фифочки мне. У нас сроки горят. Да и Кирилл, не думаю что будет рад моему приходу. Как и твой Андрей который уже ревновать тебя ко мне начинает.» Катя прислала ответ немедленно «Зараза, я тебя уговаривать должна?» Посмеявшись я ответил: «Хорошо приду, но без подарка. В магазин не успею спуститься.» «Жду» пришел от нее ответ и я закрыл почтовую программу.