Останься ради меня
Шрифт:
Я смотрю на надгробие женщины, которая знала своих детей так хорошо, что передала им мудрость, которая поможет им во взрослой жизни. Каким особенным человеком она должна была быть.
— Если он не такой, каким вы его представляли, тогда какой?
Деклан вздыхает.
— Он сомневается в том, что достоин любви, и это не позволяет ему рисковать. Избавившись от сомнений в том, что он может жить так, как хочет, даже если не сможет защитить всех вокруг, он смог дать себе шанс с тобой.
О, Джейкоб. Слезы падают снова, и я отворачиваюсь, зная, что
Спустя несколько мгновений Деклан снова заговорил.
— Он вернется, Бренна.
— Ты этого не знаешь.
— Я должен в это верить. Джейкоб — боец, и он будет бороться, чтобы вернуться к тебе. Ты — путь. Сидни права, ты — та женщина, которую мой брат увидит снова.
Я качаю головой.
— Мы поссорились, прежде чем он ушел.
Его рука ложится мне на плечо.
— Я знаю, каково это — думать, что потеряешь любимого человека. Я подвел Сидни прямо перед тем, как чуть не потерял ее, и был вне себя, но люди уверяли меня, что она знает, что я чувствую. А я люблю ее больше всего на свете.
— Как бы ты пережил потерю, если бы она умерла?
Глаза Деклана опускаются, и он отводит взгляд.
— Я не знаю, но я искренне верю, что с Джейкобом все будет хорошо. Нас связывают узы, нас четверых, и мы бы знали. Я должен верить, что кто-то из нас был бы уверен, что он мертв, а никто из нас не уверен. Он жив.
Мне хочется верить, что это правда, но я лучше других знаю, что надежда может завести тебя так далеко. Я начинаю плакать сильнее, переполненная болью от того, что его нет рядом, когда он мне нужен. Деклан притягивает меня к себе, и я пропитываю его рубашку влагой. Я не уверена, как долго еще смогу это терпеть. Я разваливаюсь на части.
Я начинаю молиться.
Пожалуйста, не забирай его. Пожалуйста, не дай этому кладбищу забрать еще одного Эрроувуда, который должен быть на этой земле. Я умоляю тебя, Боже, Люк, миссис Эрроувуд, пожалуйста, пусть Джейкоб вернется к нам. Я люблю его. Он нужен мне. Я не переживу его потерю.
Деклан гладит меня по спине, а потом напрягается.
— Эй?
Я приподнимаюсь и вижу в темноте фонарь, который движется к нам.
— Деклан! Бренна! — кричит Шон. — Они нашли самолет!
Глава тридцать седьмая
Джейкоб
— Еще немного, Джессика. Помощь идет.
Я поднимаю ее на руки чуть выше. Мы шли уже несколько часов и только что заметили два вертолета, круживших над нами. Теперь мы идем быстрее, чтобы встретить их. Пилот думает, что они кружат там, потому что там достаточно чистое место для посадки. Ее голова запрокинута набок, и она бледнее, чем раньше.
— Как она? — спрашивает Эллиот. Он нес ее последний
— С ней все в порядке, правда, Джессика?
Ее глаза открываются, и она кивает.
— Со мной все будет в порядке.
Когда ее веки опускаются, Эллиот начинает говорить.
— Джесс, нам нужно, чтобы ты продолжала говорить, хорошо?
Ее раны не слишком серьезные, но у нее рана на голове, и это нас всех беспокоит. Поначалу она ходила нормально, но потом все быстро пошло на спад. Мы делаем все возможное, чтобы она была в сознании.
— О чем говорить? Ты знаешь, что я скучаю по Грейсону? Я любила Грейсона, но я была глупой.
— Почему ты была глупой?
Она вздыхает.
— Потому что я хотела увидеть мир и отказалась от него. Как делают глупые девчонки из маленьких городков. А теперь я с самым сексуальным парнем в мире, и от него пахнет дубом и виски.
Я смеюсь.
— Вот оно что.
— Расскажи мне о Бренне, — говорит она, положив голову мне на грудь. — Она не глупая. Она, наверное, любит тебя и осталась бы.
— Она красивая, — говорю я с беспокойством. — У нее двое детей, которых я люблю, и… ну, я люблю ее. Мы поссорились, но, если мы переживем это, клянусь Богом, я больше никогда не буду ее злить. Я должен был позвонить ей.
— То есть вы еще не простили друг друга?
— Нет.
Хосе хихикает.
— Глупый человек, никогда не летай сердитым.
— Это что-то новенькое.
— Это все равно, что ложиться спать обоссанным. Ты просто не делаешь этого.
— Думаю, ей это известно, ведь ее муж был пилотом.
Все трое стонут.
— Большая ошибка, Джейкоб, — говорит Джессика.
Глаза Джессики дрожат, и я сдвигаю ее, заставляя снова открыть глаза.
— Он умер.
Ее глаза смотрят на мои.
— Как?
Я смотрю на небо и вздыхаю.
— Авиакатастрофа.
— Она, наверное, сходит с ума, — говорит Эллиот. — Я не могу представить, что она чувствует.
Хосе качает головой.
— И вот мы здесь, в синяках и побоях. У меня сломана рука, у Джессики разбита голова, а мы говорим о девушке Джейкоба.
— Ну, — вклинивается Эллиот, — это лучше, чем говорить о твоей сломанной руке, разбитой голове Джессики или моем горящем самолете.
Мы вчетвером сплотились. Никто не брал на себя больше, чем мог или должен был. Когда дверь заклинило, и Джессика не могла ее открыть, мы втроем сделали все возможное, чтобы помочь ей выбраться из самолета. Когда мы поняли, что GPS-передатчик не работает и мы находимся буквально в глуши, никто не испугался. Составив план, мы его выполнили. Вместе мы помогали друг другу, убедились, что у нас есть запасы, чтобы пережить ночь, если понадобится, и сделали все возможное, чтобы добраться до места, где, как мы надеялись, нам помогут. Когда над нами пролетел вертолет, никто не бросился бежать, мы все сохраняли спокойствие и не сворачивали с пути.