Останься со мной
Шрифт:
Перебирая яркие снимки с улыбками, с чужим счастьем и весельем, Лассе ощутил, как у него предательски защипало в глазах, и поспешил отдать телефон Аньке. Его рука, обнимающая прижавшуюся к нему малышку Мишель, чуть дрожала, и девочка, почуяв его дрожь, обхватив его ручонками за шею, снова чмокнула его в нос, теплыми ладошками отерла щеки, серьезно заявив:
– Лассе хороший. Не плачь!
Лассе рассмеялся, качая ребенка на руках, хотя больше всего ему сейчас хотелось выпустить пар, выместить свое разочарование и боль, колотя во что-нибудь кулаками, снося кожу еще больше, до тех пор, пока адреналин не
«Дурак-то, - подумал Лассе с усмешкой.- Ну, как же меня угораздило?! Вроде, стольких баб перевидал, а тут попался как мальчишка… и все ради чего? Чтоб надо мной посмеялись?»
Вслух он ничего, конечно, не сказал. Поцеловав Мишель, он передал ее матери, отступил к дверям.
– Устал я, Ань, - произнес он совершенно искренне.
– Поеду домой…
– Давай, - уныло отозвалась Анька.
– Если что…
– Я на связи, - машинально ответил он.
Город зажигал ночные огни, когда Лассе, наконец-то, добрался до своего авто и привычно опустился на водительское сидение. В голове и теле была какая-то странная, пугающая легкость и пустота, словно часть его души вырвали, и он еще не привык к этой легкости, как калеки не сразу привыкают к тому, что ноги или руки нет.
«Да в самом деле, - думал он, вздыхая, встряхиваясь от гнетущих мыслей, - что между нами могло быть общего? Ну, серьезно - она и я? Надо было с самого начала понять, что это все несерьезно. Да и мне… мне это совсем не нужно. Любовь, чувства - это все делает уязвимым, беспомощным. Раскисаю, делаюсь сентиментальным».
Мимо неспешно проплывали расцвеченные ночными огнями дома, витрины, и Лассе заглядывал в них с каким-то изумлением. Всюду были люди, кипела ночная жизнь, в ночных клубах веселье только начиналось, а он был один, отрезанный от шума, веселья и ритма большого города. Странно; раньше он не замечал этого одиночества, этой гнетущей ненужности. Отчего же заметил сейчас, вдруг?
Он почти подъехал к дому, когда завозился в кармане телефон. Кое-как выловив его, Лассе ответил не глядя, и из трубки раздались сдерживаемые рыдания.
– Лассе,- выла Анька, - эта малолетка укуренная доигралась! Лассе!
На миг ему показалось, что он ослеп, дорога перед глазами потемнела, и машину заметно тряхнуло, когда он едва не наехал на бордюр.
– Аня, - стараясь дышать спокойно и глубоко, произнес он, обретая способность видеть, понимать. Волна адреналина схлынула с его разума, и Лассе понял, что вместо того, чтобы свернуть во дворы, он сворачивает по кольцу, и нажимает на газ, несется, летит обратно, хотя еще не знает, куда надо ехать!
– Что произошло?!
– Лассе, она звонила, - шмыгая носом, ответила Анька.
– Господи… они там напились, начали приставать… порвали на ней одежду… Она сидит в комнате, заперлась, воет… Забери ее!
– Анри не может этого сделать?
– машинально спросил Лассе. Сейчас ему не хотелось встречаться с Лерой; не хотелось видеть страх в ее глазах, не хотелось объятьями ее успокаивать - и вместе с тем хотелось этого до дрожи, до боли, почти до собачьего скулежа! Позабыв о своей гордости, о правильных мыслях, обо всем, просто прижать ее к себе и стать хотя бы на десять минут самым близким ее человеком.
– Лось в Хельсинки!
– заорала Анька.
– Утром проводила! Ты сам ему билеты!.. Черт… папа узнает - он нас всех убьет!
– Хорошо, - так же спокойно, преувеличенно спокойно, ответил Лассе.
– Не волнуйся. Диктуй адрес, я ее заберу.
Несмотря на то, что он сейчас собирался делать, Лассе все же включил диктофон и положил его в карман на груди - так, чтобы все происходящее записывалось. Ему не впервой было говорить и одновременно бить морды; более того - работающий диктофон делал его одновременно осторожнее и злее. Он начинал говорить очень правильные вещи и делать - совсем не правильные. То, что нужно. Из нарезки этих разговоров потом можно будет сделать компромат, если что. Судя по обстоятельствам. У дверей квартиры, за которой ритмично гремела, пульсировала музыка, он, не долго думая, натянул перчатки снова - и порванную тоже. Позвонил - долго, настойчиво, - прислушиваясь к шагам за дверью. Ему открыли не сразу, но все же открыли, и он протиснулся в квартиру прежде, чем нетрезвый мальчишка, видимо, хозяин хаты, сообразил, что этого чужака он не знает.
– Э, - промычал он нетрезво, покачиваясь на длинных худых ногах.
– Чо надо?
– Мне нужно забрать Леру,- очень вежливо и отчетливо произнес Лассе. За дверями комнаты слышалась музыка, хохот, но его обострившийся слух не вычленял среди прочих голосов голоса Леры.- Она звонила и просила ее увезти домой. Могу я пройти и забрать ее?
– Да пошел ты, - ругнулся пьяный юнец. У него были омерзительно пьяные глаза, бессмысленные, почти безумные, как у умалишенного.
– Это моя квартира! Делаю тут что хочу! Я тебя не звал! Пошел ты нах!..
Мальчишка выблевал пьяным ртом это ругательство и расхохотался.
– Я эту Леру поимею, - бормотал он, - во все дырки. Она мне должна, понял?
– Сколько она должна вам денег?
– все так же отчетливо произнес Лассе, несмотря на то, что ярость уже затопила его по самую макушку. Но время спускать своих демонов еще не пришло.
– Я все возмещу. Только назовите сумму.
– Затолкай свои деньги себе в зад!
– выкрикнул юнец, пошатываясь.
– Она расплатится своей писькой, понял?
Удар Лассе, короткий, без замаха, но хлесткий и сильный, в который он вложил силу всего своего тела, в секунду уложил наглеца на пол, и тот упал, замолкнув и раскинув руки, удивленно раскрыв рот.
– Понял, понял, - проговорил Лассе, переступая через него, чувствуя, как звереет и заводится от запаха крови.
В комнате было накурено, темно, по стенам метались огни импровизированной светомузыки, в углах обжимались парочки. Лишь у одной из дверей колдовали трое парней, крутя и дергая ручку, и Лассе сообразил, что Лера окопалась именно там.
Лассе, не долго думая, зажег свет, и парочки, щуря глаза, привыкшие к полумраку, огрызались словно вампиры, вытащенные на солнце. Музыка стихла, и троица, пытавшаяся взломать двери, обернулась к Лассе.
– О, - произнес кто-то во внезапно наступившей тишине, - это тот бандюк, который Лерку караулил.
Несколько человек потрезвее, понимая, что дело приобретает нехороший оборот, поспешили покинуть комнату и Лассе услышал, как в прихожей, за его спиной, вскрикнула девушка. Видимо, обнаружили незадачливого хозяина квартиры. Тем лучше.