Осторожно: злая инквизиция!
Шрифт:
Пальцы невесомо погладили гладкий лобок — пульс следовал за его пальцами, я забыла, как дышать.
Ниже, ниже… Туда, где сходятся половые губы. Провели по ним — легко, почти неощутимо, но меня жидким огнем окатило от этого «почти».
Скользнули меж сжатых ног. Я не могла пошевелиться, хотя единственным моим желанием было выгнуться, развернуться, открыться навстречу…
Он раздвинул складки, погладил чувствительную плоть.
Пальцем — поверх входа, раз, другой, третий. Без нажима, но уверенно. Еще раз. Снова. И, надавив, скользнул внутрь.
Замер. Я зажмурилась так,
А палец скользнул внутрь — и назад. Туда-сюда. Еще раз.
Я молчала, сцепила зубы и молчала. Хотя единственное, чего мне хотелось, заорать: «Да, да, да! Возьми меня! Просто сделай это! Ты же видишь, что я согласна! Что я хочу!»
Глава 4
Проснулась я от сокрушительного оргазма.
Да, мать, ну ты дала!
То есть дала бы, если бы брать пришли.
Но с этим, к сожалению, полное отсутствие всякого присутствия.
То есть — к счастью, конечно!
Не хватает еще, чтобы меня без спросу тут того-этого!
Ну, судя по сновидениям, и правда, не хватает.
Ой, все!
Я перевернулась на живот, перевернула подушку, укуталась в простыню, как в кокон, и отрубилась.
Проснулась непривычно рано: серый котик-рассвет еще только трогал заинтересованно лапой город.
Из-за двери в гостиную доносились звуки: равномерные сильные выдохи. Потом пауза — и снова ритмичное дыхание, но уже в другом темпе. Кажется, кто-то делает зарядку.
И можно бы выползти из постели и попыриться на инквизитора одним глазком, но, кхм… Кое-кто здесь, можно сказать, полночи на него пырился, и глаза не понадобились, прямо внутри черепа такие картинки транслировались — м-м-м, закачаешься!
А какой эффект присутствия!
Так что теперь сделаем выбор в пользу эффекта отсутствия.
Нет, я не испытываю никакой неловкости!
Просто… спать хочется! Во-о-от.
Второе пробуждение было уже ближе к делу: свет за окном и будильник в телефоне давали привычную информацию. На всю квартиру пахло жареным мясом.
Натянув на себя какую-никакую одежду (а без дознавателя в доме хватило бы бельишка!), я исполняла утренние ритуалы, детально прорабатывая План. План, как я приду на кухню и отожму у не-брата Максима завтрак, потому что это моя кухня, моя плита и, что самое главное, мой холодильник.
Я даже оставлю ему половину — не совсем же я зверь! Он же все же готовил.
Отличный план.
На случай если инквизитор с ним не согласится, у меня был план Б: сожрать йогурт из холодильника, в процессе делать вид, что не очень-то и хотелось.
Но сначала все же попробовать отжать мясо.
П — провал.
Когда я выплыла на кухню целеустремленной муреной (нет, мурены некрасивые, я буду целеустремленной косаткой), не-брат Максим без лишних слов сунул мне под нос тарелку с овсянкой и здоровенным куском мяса.
Ели молча.
Ведущая местного новостного ТВ-канала в ноутбуке инквизитора бубнила:
— Странное происшествие случилось этой ночью в Крапивине с братьями нашими меньшими. Жители Центрального района города, а также отчасти Нового вокзала и ПМК массово жалуются на необъяснимое
Поняв, что касающийся меня сюжет закончился, я отключилась, пытаясь прикинуть — это какую же я зону накрыла, и сама не заметила, как закончила завтрак.
Не-брат Максим тоже разделался со своей порцией и объявил:
— Готовим по очереди, посуду моет тот, кто не готовил.
Передо мной стукнула о стол чашка с чаем. Ну да, поллитровая, других не держим.
Я закрыла рот, через который как раз собиралась словами донести до инквизитора свое сверхценное.
Ладно, окей, от плана завести инквизитора-домохозяйку придется отказаться. Вычеркиваем.
Интересно, его удастся на йогурты посадить?
Смерила взглядом жилистую фигуру: без шансов. Ладно, тоже вычеркиваем.
Смирившись с распределением труда и на меня тоже, со вздохом, но вполне миролюбиво уточнила:
— Ты плов будешь? А суп-харчо?
Недоверчивый взгляд не-брата стал мне ответом. А я что? Я ничего!
— Я в детстве составляла список того, что за меня будут делать мои дети! — в неожиданном порыве откровенности заявила я, шуруя мочалкой по тарелкам под струей воды.
Настроение было сытым и благодушным. Я мыла посуду, инквизитор курил и пялился мне в спину.
Честно, в спину. Я же чувствую!
— А подробнее? — ухмыльнулся дознаватель, и я охотно отозвалась, потому что ради этого, собственно, реплику и подавала.
— Ну, во-первых, они должны гладить! С пеленок! И стирать мои кашемировые кофты руками — потому что я это терпеть не могу… И гладить, и стирать руками. Далее… а, вот! Мытье окон — явно детское занятие! Общение с теоретическими родственниками мужа — то же самое. У меня с общением вообще плохо выходит. Стирать пыль! Тоже не люблю. А дети полюбят, — я с воодушевлением и некоторой даже мечтательностью припоминала подзабытые пункты.
— Чудесный план, — не скрываясь, веселился не-брат Максим. — И что в нем пошло не так?
— Выросла, — с сожалением признала я. — И осознала, что сначала это мне придется делать за них кучу всего…
— Отчет, — положил флешку на стол инквизитор, когда я помыла посуду, стол, раковину, руки — надо было действительно детей заводить еще лет десять назад, и пусть бы это было их проблемой!
— И давайте подумаем, как нам согласовать вопросы безопасности.
— Да что тут думать, — я поморщилась. — Когда я в квартире или в магазине — я в безопасности. Вряд ли мой недоброжелатель готов сбросить на меня авиационную бомбу.