Остракон и папирус

Суханов Сергей Сергеевич

– Пусть будет твоим талисманом… Ты ведь теперь купец.

Красный лемб Харисия с облезшей краской терся скулой о тростниковый кранец. Зеленая муть бултыхалась у причала. Рассветное солнце озорно выглядывало из прозрачных лужиц на квадрах. Ночной бриз слабеющими порывами тормошил парус.

Капитан встретил его на полубаке.

Бросив мешок на палубный настил, Геродот вдохнул полной грудью утреннюю свежесть. Ночные тревоги невидимо стекали с него как жертвенная кровь с фартука жреца. Теперь рискованное предприятие казалось ему не таким уж безнадежным.

Внезапно

кожаная занавесь рубки раскрылась, и на палубу выскользнула Поликрита. Саммеотка стояла с виноватой улыбкой, пока Геродот ошалело смотрел на нее. Потом он порывисто обнял любимую.

Харисий с усмешкой на лице отвернулся.

4

Эфес оглушал гвалтом.

Огромный бронзовый кабан щерил клыки с мраморного постамента в центре дейгмы. Сардины из утреннего улова еще трепыхались на телегах. Стерегущие товар возницы палками отгоняли назойливых чаек.

Зычные голоса купцов, скрип такелажа, крики ослов и шорох сотен сандалий по вымостке вплетались в мерный шум накатывающего на причалы прибоя, создавая неповторимую музыку порта.

С реки Каистр доносились глухие барабанные удары. Толпа впряженных в постромки рабов тянула в сторону Священной гавани длинную связку ошкуренных кедровых бревен.

За оптовым рынком высилась зеленая стена каштанов. Пахло рыбой, специями, дегтем и шерстью. В загоне безнадежно блеяли козы, потревоженные налетевшим с болот гнусом. Кудахтали куры, задиристо кричали бойцовые петухи.

Рыбак в скользком от слизи фартуке разделывал на камне тунца. Портовая шавка вертелась под ногами и беспричинно лаяла в надежде на требуху или рыбий хвост.

Из сухих доков доносился звон кузнечных молотов. Волы тянули к верфям повозки, нагруженные канатными бухтами, якорями, мешками пеньки, кожами… Над мачтами с болтающимся такелажем дрожали разноцветные вымпелы.

– Я вернусь в новолуние, – сообщил на прощанье Харисий. – Выгружу товар, потом повешу белый вымпел, будто готов для новых предложений… Буду ждать тебя до третьего дня растущей луны.

Попрощавшись с капитаном, Геродот и Поликрита направились к выгульному двору. Выбрав мула, Геродот повел его под уздцы. Путники с любопытством глазели по сторонам.

Вот справа от Портового проспекта на вершине горы Пион белеет храм Аполлона. По склонам разбросаны утопающие в зелени виллы. На соседнем холме Лепр высятся стены акрополя, за которыми виден фронтон кумирни Афины.

К стадиону и театру ведут широкие мощеные дороги. Набережные каналов украшены статуями. А дальше раскинулось сплошное море красных черепичных крыш до самых стен Артемисиона.

Белые мраморные колонны самого известного в Ионии храма словно парили над окружавшими Священный холм фруктовыми садами. Огибая Артемисион, Селинунт нес свои неспокойные мутные воды к заболоченной пойме Каистра.

Вскоре путники вышли на Царскую дорогу. Сразу за городскими воротами Геродот присоединился к каравану. Через два парасанга Колофонская долина сузилась до ущелья с отвесными стенами, по обеим сторонам которого высились скалы хребта Месогида.

Тракт

перед заставой был перегорожен бревном на двух каменных опорах. Здесь Геродоту пришлось в первый раз достать подорожную. Подозрительный гоплит внимательно изучил свиток, после чего махнул рукой: «Идите дальше».

Пройдя долину Каистра, караван заночевал в городке Лариса у подножия хребта Тмол. Утром путники поднялись в горы по Пактолскому ущелью, а в полдень уже спускались к Сардам.

Геродот всю дорогу шагал рядом с мулом. Поликрита иногда забиралась в седло. Сидя боком на мягком ленчике, она продолжала развлекать галикарнасца разговорами.

За курганом Алиатта открылся вид на акрополь Сард. Зубчатые стены опоясывали холм с трех сторон. Обращенная к Тмолу сторона бугрилась обрывистой скалой и казалась неприступной.

Геродот вспомнил текст свитка из библиотеки Лигдамида, где описывалось, как шах Кир смог взять Сарды благодаря досадному промаху лидийцев.

Один из защитников крепости уронил с боевого хода свой шлем. Ночью он спустился за шлемом по скале, но за ним проследили персы, а утром полезли на приступ в этом же месте.

Геродот повел мула в шахристан, который поразил путников обилием мелких торговых лавок. Стремительный, но грязный Пактол рассекал торговую площадь надвое.

Галикарнасец с удивлением взирал на мутную воду и глинистые берега, изрытые гнездами ласточек.

«Неужели эта помойка и есть та самая золотоносная река, которая когда-то послужила источником богатства Креза», – с мрачной иронией подумал он.

На постоялом дворе в квартале Асиада путники с трудом нашли свободный от поклажи лееван. Пока Поликрита нарезала сыр и хлеб, галикарнасец с наслаждением валялся на набитом сеном курпаче, потом присоединился к саммеотке.

На рассвете следующего дня они направились к Фокейским воротам. По сторонам седла свисали два мешка. В одном лежала тыква-горлянка с водой, завернутые в холстину лепешки, кусок вяленой телятины в виноградных листьях, головка козьего сыра, а также свернутая камышовая циновка. Другой мешок был доверху наполнен терракотовыми черепками, которые легко можно собрать на любом гончарном дворе.

Небо затянулось облаками. Горы за северным берегом Герма хмурились густо-синей дымной тенью. Долина волновалась и шумела. По всей реке полыхали лагерные костры.

А с запада, от Магнесии-при-Сипиле, прибывали новые отряды копейщиков. Выползая из-за излучины, колонны тяжело и не в ногу брели с разрывом в несколько стадиев [16] .

Воины шли, подняв копье набалдашником вверх. Одни, в плетеных или кожаных шлемах, с маленькими круглыми щитами и кинжалами, в высоких кожаных сапогах, были явно азиатами, но не персами. Другие, в коротких хитонах и шнурованных эмбадах, выглядели как эллины.

16

Стадий – стадия, древнегреческая мера длины, около 200 м.