Остров бабочек
Шрифт:
– Или каждый по-своему с ума сходит, – присовокупил я.
– Можно сказать и так, – Лера задумалась и в первый раз за сегодня стала серьёзной. – Вообще, если рассудить здраво, нас всех давно пора отправлять в сумасшедший дом.
– Если мы будем рассуждать здраво, – возразил я. – Уж куда-куда, а в сумасшедший дом нас точно не отправят.
– Не прицепляйтесь к словам, – продолжала в том же духе Лера. – Я много общалась с людьми, имеющими сверхъестественные возможности. – По понятиям нормальных людей, они психи. Но вся фишка заключается в том, что абсолютно нормальных людей не существует. И если очень постараться, то у всех можно найти, а потом и развить телекинез, ясновидение, телепатию, лозоходство, сенсорную депривацию.
– Но другая фишка заключается в том, – улыбнулся я. – Что ленные люди ничего этого не хотят. И поэтому ваши усилия осчастливить их такими замечательными качествами остаются втуне. Так что с чистой совестью можете отрясать прах от ног ваших.
– Просто мы живём в конец эпохи Кали-юги, когда…
– Лера, – наконец, решил я её назвать по имени, при этом грубо перебив – Оставьте эти темы лекторам на конгрессе. Надеюсь, и про Кали-югу,
– Какой вы грубый, – сделала она вид, что обиделась. – Не очень-то учтиво перебивать даму.
– Извините. Не сдержался. Мы слишком – и в дело и не в дело – уснащаем свою речь индуистскими терминами.
– А какими же терминами её уснащать? – спросила Лера и высоко подняла бровь. – Из американской политэкономии, или из немецкой идеалистической философии?
– Вот вы задали вопрос, – озадаченно рассмеялся я. – А я ведь сам не могу на него вразумительно ответить. Даже многие сведения, касательно нашей славянской мифологии, мы вынуждены брать из Вед.
– Вот видите! – вздохнула Лера.
От неё шёл такой же волнующий запах, так же она покусывала губы, но было понятно, что женщина эта далеко не глупая, и когда надо, может управлять и своими чувствами и мыслями.
Через пять минут мы пришли к месту нашего назначения. Бывшее ателье снаружи походило на бюро ритуальных услуг. На окнах узорные металлические решётки, у входной лестницы выставлены две больших корзины с икебаной из иммортелей, по сути, из искусственных цветов, входная дверь – солидная, дубовая, словно её мастерил гробовщик, который специализировался по дорогостоящим мафиозным гробам. Мы зашли внутрь. Холла не было. Его заменял тесный предбанник. В самом его начале, сразу за дверью, нас встретил швейцар, какой-то безэмоциональной зловещестью, лысостью и землянистым цвета маски-лица напоминающий Фантомаса. Он спросил пригласительный билет. Лера раскрыла сумочку, вынула билет и уверенно заявила, что билет у нас один на двоих. Фантомас немного подумал и пропустил в предбанник. В нём уже толпилось несколько человек. Справа находилась ниша со стойкой, служившая раздевалкой. Некоторые сдавали плащи, но многие, сняв верхнюю одежду, шли прямо в зал. Там ведь зал? Нет, ещё не там. Там находился коридор с тремя боковыми со стороны предбанника дверьми. В самом конце две двери с буквами M/W. Посередине коридора напротив других дверей помещалась добротная дверь. Вот она как раз и вела в зал. Можно смело идти. Стоп! Мы ведь не зарегистрировались. Ведь в предбаннике стоял длинный – во всю ширину предбанника – стол с несколькими писцами – картина отсылающая к эпохе Ивана Грозного. Невелика потеря. А с бейджиком, которые выдавались там же, я вообще чувствовал бы себя, как с камнем на шее, приговорённый к утоплению. Какие, впрочем, бейджики, когда меня нет в числе приглашённого! Лере, которой бейджик полагался, он, очевидно, тоже был абсолютно не нужен. Странное с её стороны пренебрежение к формальностям. В своей работе с педагогами, она за каждую букву дерёт с них волосы.
Зал оказался примерно таким, как в среднем сельском клубе. Но сцена была с трибуной, где стоял микрофон, и стол с компьютером и проектором для показа на стене, на которой был развёрнут экран, для фото– и видеоматериала. Наверно, не обошлось без помощи Зураба Кумадце, ведь для ателье сцена как пятая нога собаке. По боковым стенам с полосатыми обоями слабо горели люминесцентные лампы, так что зал был погружён в интимный полумрак, который раньше стоял в кинотеатрах. На деревянных креслах сидел цвет российской уфологии. Но пока зал был наполнен только наполовину.
– А во сколько начало? – спросил я Леру, крутя головой, в надежде найти знакомое лицо.
– В десять. Через полчаса начало – ответила она, вновь приосанившаяся и чувственно улыбавшаяся.
– Давайте сядем, – предложил я. – А то нас разглядывают, как космических пришельцев.
Мы сели с краю в середине зала. Лера, гордо подняв голову и закинув ногу на ногу, снисходительно осматривала макушки уфологов. Я, поставил зонт между ног, начал сочинять очередную ахинею. Уфологический конгресс Для мозга подлинный компресс. Прижатый глыбой Радамес, Покажет нам телекинез.
– Наверно, здесь должен быть буфет, – спросил я от него делать.
– Да. Это вон там, – всё кому-то улыбаясь, сказала Лера, и театральным жестом указала на дверь в другой стороне зала. Я ещё раз посмотрел на Леру и подумал, вот ведь, работая бок о бок в одной школе уже лет шесть, она вообще со мной почти не общалась, если не считать минут, когда она с серьёзно-официальной миной раздавала психолого-методические рекомендации, а тут так раскрылась – как бутон цветка после ночи. Тогда, кто же я? Мотылёк, что ли?
– Ох, как я люблю подобные сборища, – заявила Лера, прикрывая в блаженстве глаза и обрывая мои рассуждения. – Представляете, нас окружают одни уникумы?
– Да уж, – согласился я. – Этих не надо учить сенсорной депривации или телепатии. Они сами ею во всей полноте обладают. Доказательством будут их рассказы о контактах с внеземной цивилизацией.
– Ах, скорей бы началось, – нетерпеливо сказала Лера, сложив перед собой ладони, как индусы на молитве.
– Терпение, – ответил я и сморозил банальность. – Ход вещей устроен так, что всё, чему должно начаться, обязательно начнётся.
Действительно, всё, чему должно начаться, началось. И эти, казавшейся вечностью полчаса прошли. Зал почти целиком заполнился. В ожидании звона колокола зал с делегатами гомонил, как обеспокоенный улей и в нетерпении ёрзал на стульях и чесал уши.
Наконец, раздался долгожданный звон колокола. Председательствующий, невзрачный и тщедушный старичок, с заострёнными ушами, как у гоблина, через микрофон призвал делегатов к тишине. Итак, мы присутствовали при начале исторического события. Первым слово дали товарищу из Москвы с импозантной бабочкой. Многозначительно прокашлявшись и
Теперь пришло время научных докладов. Один товарищ из Ярославля поведал собранию об особенной практики выхода на контакт с энлонавтами. Во время сеанса общения, чтобы состоялся полноценный контакт, контактёр должен, подобно дельфинам или летучим мышам, владеть эхолокацией, позволяющей ориентироваться в темноте. То есть, он, контактёр, обязан научиться издавать специфические звуки и при этом слегка шевелить ушами, чтобы улавливать отражаемые звуки. Искусству извлечению специфических звуков в их школе учит шаман с Таймыра. А шевелению ушами они овладевают под руководством учителя по джняна-йоге, который, между прочим, (товарищ из Ярославля поднял вверх палец) в единственном постигает единичное и, наоборот, в единичном – единственное. Делегатам очень хотелось всё это увидеть и услышать. Но товарищ из Ярославля не предложил ни видеоматериала, ни сам не продемонстрировал названные сверхспособности. Но практика, несомненно, многих заинтересовала. Отдельные её положения одни записывали в тетради, другие забивали на клавиатуре ноутбуков. Учитель рисования из города Камешково, что на Владимировщине, показал делегатам сканированные детские рисунки, выведенные на экран проектором. На рисунках были изображены планеты, космические вихри, летающие тарелки, сами пришельцы в виде то чудовищ со щупальцами, то гуманоидов с ушами-раковинами, то многоглазых крабов. Он страстно, часто заикаясь, объяснял, что дети, как наиболее чуткие существа, в противовес взрослым, могут в наивысшей степени войти в общение с пришельцами. Его идею развил другой холерик, местный стоматолог Демичев. Да, говорил он, дети наиболее способны, чтобы войти в контакт с пришельцами, и чем меньше ребёнок, тем успешнее будет «межпланетная коммуникация», особенно это касается грудничков. Поэтому грудничок самый совершенный «аппарат» для осуществления «семантических связей» с «субстратом разумной органики». Самое ценное место у младенца это родничок. Через него он мог бы усвоить «биологические токи, исходящие из нейроновой субстанции», и усваивать посылаемые символы, чтобы в дальнейшем их выразить либо звуками, либо графикой. Демичева нисколько не пугала неспособность грудничка ни говорить, ни рисовать. Он тут же объявил, что ему достаточно тех звуков, которые издаёт младенец, и тех пятен и зигзаг, которые младенец может поставить на бумаге измазанной ручкой. Специально им разработанная методика «неврологической герменевтики» позволяет шифровку этих звуков и знаков. Вся проблема состоит в прозаичном до слёз. Матери гипотетического младенца-контактёра недостаточны идейны, и решительно не хотят никаких экспериментов со своими детьми. Стоматолога сменил бородатый Лесничий из Новосибирской области, назвавшийся Тихонычем. В отличие от предыдущих докладчиков он не давал никаких теорий. Он предоставил собранию собственный опыт общения с пришельцами. По заявлению Тихоныча, они к нему приходят прямо в его сторожку, но только после принятия им нескольких стаканов самогона. Лесник этим не ограничился и принялся описывать их облик. По его словам, пришельцы могли менять обличие, в зависимости от количества принятых стаканов. Чем больше он принимал стаканов, тем отвратительней они становились на вид, что-то вроде глистов или коровьих солитеров. Из зала один ехидный гражданин спросил, почему лесник не попытался зафиксировать их на фотоплёнке? Тихоныч замялся, и только заметил, что когда… он того… то не владеет руками. Зал разразился хохотом. Опозоренному леснику срочно пришлось спуститься со сцены. Председательствующий призвал делегатов к тишине и порядку и после установившейся тишины объявил Клару Кантович, директора парфюмерной фирмы, представляющую город Самару. На трибуну взошла костлявая мужеподобная женщина с зачёсанными назад короткими волосами и тёмными очками. Она заострила внимание на, казалось бы, избитой теме пустыни Наска с их гигантскими пропаханными геоглифами. Но здесь она нашла свою изюминку. Дама утверждала, что, несомненно, эти рисунки создали пришельцы. Но создали они их не для ориентирования своих космических аппаратов, а для запечатления цепи вселенской эволюции. Цветы, паук, муравей, птица, обезьяна, химеры, человекообразное существо – всё это суть графическая система, показывающая возрастающую градацию от низшего к высшему. Спирали, трапеции, треугольники – это суть пояснения смысла этой системы. Женщина отхлебнула воду из стакана и продолжила развивать свою гипотезу, цепко ухватившись руками за борта трибуны. Но я её уже плохо слышал, так как Лера привалилась ко мне глыбой, которую так просто не спихнуть. Она своими окольцованными пальцами сжала моё запястье. Теперь всё моё внимание было сосредоточено вокруг неё. Нет, эта самка так просто не отстанет. Для полного счастья ей явно не хватает любовника. Надо скорей линять от сюда. Только бы придумать предлог. Но к счастью, она сама его мне подсказала.