Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона
Шрифт:
Но если кто-нибудь, и в первую очередь сам юноша, полагал, что ему не придется делить ее расположение с другими, он горько заблуждался. Она по-прежнему играла с поклонниками в кошки-мышки, держа всех в мягких кошачьих лапах, то поощряя, то награждая неожиданными шлепками. Один из елизаветинских царедворцев, Р. Наунтон, как-то проницательно заметил: „Она управляла… при помощи группировок и партий, которые сама же и создавала, поддерживала или ослабляла в зависимости от того, что подсказывал ее рассудок… Она была абсолютной и суверенной хозяйкой своих милостей, и все те, кому она оказывала расположение, были не более чем держатели по ее воле и зависели только от ее прихоти и собственного поведения“» [103] .
103
Дмитриева О. В. Елизавета Тюдор. С. 233–234.
Фрэнсис Бэкон в описанной ситуации возвышения нового фаворита проявил характерную для него прозорливость, прекрасно понимая, что для получения возможности проявить свои способности необходимо доверие королевы, добиться
104
Calendar of the Manuscripts of the Most Honourable the Marquess of Bath. Vol. 5: Talbot, Dudley and Devereux papers 1533–1659. P. 210.
Их тесное сотрудничество началось, по-видимому, в 1590 году, или в начале 1591 (хотя начало патроната Эссекса относится ко второй половине 1580-х годов). Спустя четырнадцать лет Бэкон напишет об Эссексе: «я тогда считал его самым подходящим инструментом, необходимым для блага государства (the fittest instrument to do good to the state). И поэтому я усердно работал для него, работал так, как, я думаю, редко случается у людей, ибо я не только трудился со всем усердием и тщанием над тем, что он мне поручал, – касалось ли то совета или чего другого, – но и, пренебрегая службой королеве, заботами о моем будущем и, некоторым образом, моим призванием, неустанно давал ему советы и раздумывал, в меру своего понимания, своей способности суждения и своей памяти, обо всем, что могло иметь отношение к чести, состоянию и службе его светлости» [105] .
105
Bacon F. Apology in Certain Imputations Concerning The Late Earl of Essex; in a letter to Lord Montjoy, now Earl of Devonshire // Bacon F. The Letters and the Life. Vol. 3 (10). P. 139–160; P. 143.
Действительно, Бэкон составляет для Эссекса многочисленные проекты и предложения, которые последний от своего имени представляет Елизавете. Но надо отдать должное и графу. Он употребляет все свое влияние, чтобы обеспечить продвижение Бэкона по служебной лестнице. Да и сам Бэкон не сидел сложа руки. Еще до сближения с графом он кое-чего добился. К примеру, ему дают правительственные поручения. Скажем, в августе 1588 года он был включен в состав комиссии из девяти человек, которая должна была опросить католиков, захваченных в плен после разгрома «Великой и славнейшей армады» [106] ; в декабре того же года его, вместе с тремя юристами Грейс-Инн, привлекают к экспертизе проекта выявления «излишних или неудачных (defective)» законов, которые могли бы быть отменены или изменены. Последнее поручение свидетельствовало о том, что de facto Бэкон стал юридическим советником короны [107] .
106
Acts of the Privy Council of England. Vol. 16: 1588 (1897). P. 235–236 (Privy Council Register, 14 Aug. 1588).
107
Ibid. P. 417 (Privy Council Register, 27 Dec. 1588).
Более того, в последующие пять лет он становится все более заметной фигурой в английских парламентских, адвокатских и политических кругах. Удачный патронат, а также личные таланты и усилия приносят свои плоды. 29 октября 1589 года лорд Бёрли делает следующую пометку в своем дневнике: «пожалование Фрэнсису Бэкону должности секретаря Совета в Звездной палате (a grant of the office of the Clerk of the Councel in the Star Chamber to Francis Bacon)». И действительно, соответствующее свидетельство (patent) было выдано 16 ноября того же года [108] .
108
British Library Cotton MS Titus C: X.93; сам патент хранится в Лондоне, в Public Record Office (после слияния в 2003 году этого архивохранилища с Historical Manuscripts Commission была сформирована новая структура: The National Archives), SO 3/1 fol. 211b.
Это, правда, не означало, что теперь Бэкон мог в ближайшую среду или пятницу направиться в Вестминстер на заседание палаты. Отнюдь! Речь шла всего лишь о том, что он может быть номинирован на должность клерка (секретаря) палаты, когда это место станет вакантным. В случае успеха его годовой доход составил бы около 1600 фунтов. Правда, должность была весьма хлопотная. Советники и Chief Justices посещали палату дважды в неделю, тогда как все технические и канцелярско-бюрократические работы и заботы ложились на плечи секретаря. Однако ждать этого назначения пришлось почти 20 лет, до 1608 года.
Помимо юриспруденции, Бэкон уделял немало времени написанию различных сочинений «на злобу дня». Так, например, в 1588 году, во время острой полемики между пуританами и англиканским истеблишментом (вошедшей в историю под названием «Martin Marprelate Controversy»), он пишет трактат «An Advertisement Touching the Controversies of the Church of England». Труд этот не был опубликован при жизни автора, но 14 рукописных копий ходили по рукам. Бэкон старался дистанцироваться и от англиканской церкви, и от нонконформистских течений, возражая против отождествления пуританизма с радикальными сектами, такими как ариане, донатисты, анабаптисты, фамилисты и многие другие [109] . Выбор Бэконом «среднего пути» в религиозной полемике снискал ему симпатии и критику с обеих сторон.
109
Bacon F. Advertisement Touching the Controversies of the Church of England // Bacon F. The Letters and the Life. Vol. 1 (8). P. 74–95.
Он также принял активное участие в работе парламента 1589 года, в котором представлял интересы Ливерпуля. Парламент был созван в связи с острой необходимостью в деньгах на продолжение войны с Испанией. На этом эпизоде биографии Бэкона стоит остановиться детальней.
После провала миссии «Непобедимой Армады» Елизавета решила нанести по испанцам решающий, как она надеялась, удар, в чем ее активно поддерживал Ф. Уолсингем. Обстановка вроде бы благоприятствовала замыслу Ее Величества: Испания на какое-то время осталась практически без флота, остатки «Армады» были сконцентрированы в Сантандере и Сан-Себастьяне, рейды этих портов были слабо укреплены, и искушение добить и дожечь все, что осталось от флота герцога Медины-Сидонии [110] , было крайне велико.
110
Полное имя – Алонсо Перес де Гусман, 7-й герцог Медина-Сидония (Alonso P'erez de Guzm'an; 1550–1619). Его бабка по отцовской линии – Ана Арагонская (Ana de Arag'on y de Gurrea) – была дочерью незаконного сына испанского короля Фердинанда II Арагонского – Алонсо Арагонского, архиепископа Сарагоссы (Alonso de Arag'on; 1470–1520), которому сан не помешал иметь семерых детей. Этот Алонсо приходится, таким образом, сводным братом законным детям Фердинанда II Арагонского и Изабеллы I Кастильской, в частности – Хуане Безумной (Juana la Loca; 1479–1555), матери императоров Карла V (1500–1558) и Фердинанда I (1503–1564), и Екатерине Арагонской (1485–1536) – первой жене Генриха VIII (с 1509 по 1533) и матери английской королевы Марии I (1516–1558), сводной сестры Елизаветы Тюдор.
Кроме того, королева планировала атаковать испанский «серебряный флот», т. е. конвой, сопровождавший корабли с серебром и золотом из Америки, которые после поражения «Армады» оказались беззащитными. Однако два обстоятельства помешали ей реализовать этот замысел: сыпной тиф, выкосивший половину экипажей английского флота, и плачевное состояние казны [111] . Да, финансовое положение страны к концу 1580-х годов улучшилось: если в 1558 году, когда Елизавета стала королевой, государственный долг составлял около 3 миллионов фунтов стерлингов (при госбюджете в полмиллиона фунтов), то к 1588 году он сократился до 100 тысяч. И тем не менее к финансированию каких-либо дорогостоящих военных предприятий английская казна была явно не готова. Королева даже не смогла расплатиться с моряками, участвовавшими в боевых действиях против «Армады». Преемник Елизаветы на английском троне – Яков I Стюарт, – принимая в 1603 году бразды правления, вынужден был признать, что продолжающаяся восемнадцатый год война иссушила английскую торговлю и сделала страну нищей. Выступая в палате лордов на первом парламенте Якова (1604), Бэкон докладывал, что государственные издержки за последние четыре года правления Елизаветы составили 2 200 000 фунтов стерлингов, что вынуждает правительство увеличивать пошлины.
111
В итоге решено было действовать в трех направлениях: созвать парламент, который должен санкционировать удвоение налогов, обратиться за помощью к голландцам и захватить испанское серебро. К моменту открытия парламента (февраль 1589 года) в Плимуте удалось собрать 6 кораблей, 60 зафрахтованных торговых судов, 60 голландских каперских судов и 20 пинасов в качестве вспомогательных судов. Всего 146 единиц под командованием Фрэнсиса Дрейка (Francis Drake; ок. 1540–1596) и Джона Норриса (Sir John Norris [Norreys]; ок. 1547–1597). Однако по ряду причин (отсутствие попутных ветров, недопоставки продовольствия и неудовлетворительное финансирование) отправка флота задержалась до 19 апреля, что дало испанскому королю Филиппу II время для восстановления флота. Уже в феврале 1589 года 11 самых больших испанских кораблей были переведены в Лиссабон на защиту конвоев. В результате поход «анти-Армады» кончился полным провалом, тогда как испанский флот к осени 1589 года был полностью восстановлен, а в следующем году увеличен по сравнению с прежним.
Тогда, в 1589 году, парламентарии согласились удвоить налоги, но ясно дали понять, что это согласие не может служить прецедентом [112] . Бэкону поручили составить соответствующий текст, который впоследствии был включен в преамбулу парламентского билля [113] .
Кроме того, Бэкон весьма успешно участвовал в работе различных парламентских комитетов, что способствовало повышению его авторитета [114] .
112
В 1590 году парламентарии потребовали от Елизаветы немедленно заключить мир с Испанией и заняться внутренними проблемами нищающей страны.
113
The Journals of All the Parliaments during the Reign of Queen Elizabeth. P. 431, 433–434.
114
Ibid. P. 430, 432, 433, 437–440.