Остров Невезения
Шрифт:
Мои соотечественники-попутчики были очень солидарны в разрешении жизненно важного вопроса о табаке, и посвящали этой проблеме немало внимания и энергии. Я не разделял их общей озабоченности, и, всё, более отдаляясь от их компании, задумывался о постоянно возникающих на моём пути препятствиях. На данный момент меня беспокоили одновременно несколько вопросов. Это; временный ночлег до первой зарплаты, мой украинский паспорт, предъявлять который я не смогу уже через четыре дня, и отсутствие денежных средств.
Вопрос о жилье предполагали решить сообща, надеясь на трудовые сбережения остальных коллег по ферме и их готовность прибыть на подготовленное место. Далее, вопрос с работой был уже решён, мне оставалось лишь смириться
Итальянская тётя и её сын ещё раз показали нам отремонтированную двухкомнатную квартиру. В предварительных переговорах о цене, сошлись на сумме в 35 фунтов в неделю с каждого жильца.
А скоро на мобильный телефон Аркадия позвонил, кто-то с фермы и мы сообщили им о том, что мы здесь нашли и узнали. Работники сельского хозяйства пожелали присоединиться к нам и просили встречать их завтра.
В том же пабе-отеле и комнате, где остались наши вещи, мы снова переночевали, теперь уже трое. А утром мы отправились на автовокзал, где встретили ещё четверых соотечественников, сбежавших с фермы. Людмила, Оксана и их земляк Коля, по-прежнему держались вместе. А прибывший с нами из Лондона на ферму — Сергей, заметно отличался от них своими огромными, громоздкими чемоданами, самоотстранённостью и хмурым настроением. Они и на ферме не очень-то близкими приятелями были, а по пути на новое место и вовсе рассорились. Они не только отказывались помогать ему, транспортировать трудно подъёмные чемоданы, но и издевательски посмеивались над ним и его бесценным грузом. Тот тоже не стеснялся в выражениях, и поносил этих клятых западенців со всей своей совковой неприязнью. Отношения между ними обрели ясность, однозначность и устойчивость. Каждая сторона могла выразить своё мнение о ближнем, лишь с применением крепкой брани.
Пока мы добрались до отеля, я ощутимо подустал, и от их ругани, и от тяжести чужих чемоданов. Я тоже скоро удивился этой идиотской стойкости, с которой наш земляк держался за этот неподъёмный хлам, собранный им на лондонской свалке.
Наше шумное появление со всем этим багажом в отеле, привлекало внимание случайных свидетелей. На меня сыпались различные вопросы и бестолковые просьбы спросить кого-то о чём-то. Кто-то требовал сейчас же идти в агентство и трудоустраиваться, другой спрашивал, где они будут сегодня ночевать и где можно пристроить багаж? И чем более я соучаствовал во всём этом, тем увереннее моё участие принималось ими как нечто должное.
С трудом, преодолевая взаимное непонимание и нетерпимость, мы объединились общим мнением о дороговизне отеля, и кое-как пришли к единому решению — ехать на квартиру. Все были согласны с тем, что лучше уж заплатить по 35 фунтов и жить неделю, чем по 22 — за ночь с завтраком.
Те, кто не был обременён багажом, дружно направились на автобусную остановку, оставив Сергея с его чемоданами, предоставив ему полную самостоятельность. Перевозить его добро на городском автобусе было бы крайне неудобно.
Мы стояли с ним на тротуаре у входа в отель и пытались поймать такси. Но не всякий легковой автомобиль располагал достаточным пространством, что бы подобрать нас со всем этим грузом. Пока мы вылавливали подходящий транспорт, я поинтересовался, как им удалось переместить всё это с фермы в Эксэтер, затем Лондон и, наконец, в Лютон?! Я искренне оценил терпение его попутчиков, помогавших ему, и язвительно отметил его упрямство, с которым он хранит и влачит за собой весь этот хлам. В ответ на мои замечания, он назидательно напомнил мне, как я применил на ферме кое-какую рабочую одёжку, по-товарищески выданную мне из этих чемоданов. Логика была настолько железобетонной, что я не стал возражать, и в качестве благодарности остановил очередную машину. Водитель, выслушав, куда и что требуется доставить, охотно согласился за вполне приемлемую сумму. Общими усилиями, распихав чемоданы и мою спортивную сумку в имеющееся пространство, мы обнаружили, что для нас почти не осталось места. Водитель сам предложил нам доставить по указанному адресу лишь груз, за меньшую плату. А чтобы мы не волновались, согласился на получение своих нескольких фунтов по месту доставки. Я на всё охотно согласился и тот уехал. А мне предстояло давать утомительные объяснения своих необдуманных решений и уверять своего земляка в честности и надёжности случайного водителя-джентльмена.
Наш диалог содержал массу вопросов ко мне: что ты ему сказал, а что он тебе сказал, а почему ты, прежде чем согласиться, мне не сказал? А какие гарантии? А кто будет отвечать, если…
Его словесный понос из вопросов, упрёков, жалоб, ругани и планов на будущее, не достигал моего притомлённого сознания я лишь эгоистично думал о своём. Я всё более осознавал тот факт, что меня несёт чужое течение, из которого необходимо выбираться, и как можно скорее, пока я весь не растворился в бесконечном потоке чьих-то идиотских проблем.
Прибыв на место возможного временного проживания, мы нашли наш багаж благополучно доставленным и оставленным под дверью. Наши соотечественники уже распределили комнаты, спальные места, и ожидали окончательных переговоров с хозяевами. Мне сразу дали ряд неотложных заданий и ценных указаний, к исполнению которых, следовало приступить без промедлений. Большинство хотело, чтобы я сейчас же отправился к хозяевам, которые ожидают меня, как говорящего делегата от жилищной коммуны. Другой призывал меня помочь затащить на второй этаж его чемоданы, и тем самым продемонстрировать мою солидарность с ним. Все дружно выругались в адрес доставшего их багажа, грубо потребовали сейчас же выдать им три фунта, которые они уплатили водителю такси, а я, подчинившись общему здравому смыслу, поспешил в соседний хозяйский дом.
Переговоры с нами вёл сын хозяйки. Он был мало чем похож на свою словоохотливую итальянскую маму, говорил разборчивым и неторопливым английским. Обсуждать с ним условия нашего договора оказалось для меня делом совершенно несложным и даже приятным. Мы хорошо понимали друг друга и без споров находили взаимоприемлемые варианты. Как мы договаривались ранее, он хотел по 35 фунтов в неделю с каждого. Обещал обеспечить нас постельным бельём и прочими необходимыми бытовыми мелочами. Единственный вопрос, на который я не мог ему ответить, это о сроках нашего договора и о постоянстве состава проживающих. Мои коллеги предлагали просто вносить плату каждую неделю и не морочить им голову какими-либо сроками и договорами. Владелец жилища настаивал на заключение договора, и как минимум, на один месяц, с внесением рентной платы за первую и последнюю неделю. Таким образом, он настаивал на выплате ему стартовой договорной суммы в 490 фунтов за семь присутствующих жильцов, то есть с каждого по 70. Это никому не понравилось! Все дружно потребовали, чтобы я сказал ему. Я говорил. Он отвечал, что не желает сдавать жильё менее чем на месяц. Я его понимал. Моя ситуация гнусно усугублялась ещё и тем, что у меня не было этих 70 фунтов.
Я бы располагал этими деньгами, если бы не поехал сюда первым и не ночевал две ночи в отеле, и я надеялся, что все понимали это. Тем не менее, после переговоров, мне предстояло ещё, и одалживать у кого-то деньги. В конце концов, все поняли, что нет смысла спорить ни с хозяином, ни между собой. Собрали нужную сумму, передали ем, у и озадачили его длинным перечнем просьб и пожеланий.
В комнате, с кухней поменьше, поселились тернопольчане Люда с Оксаной и Коля между ними. А мы четверо — в другой комнате. Каждая комната была со смежной кухней и санузлом. Эти бытовые условия, в сравнении с фермерскими трейлерами, были вполне приемлемы, и все это признали.