Остров перевертышей. Рождение Мары
Шрифт:
Когда Тамара закончила, в кабинете воцарилась тишина. Она открыла глаза: профессор, нахмурившись, смотрел в окно, на щеке у него ходили желваки.
— Вроде, все, — тихо подытожила она. — Я говорила что-то не то?
— Прости меня, — ответил он, наконец. — Я не знал. То есть я думал, конечно, что детям плохо без родителей, но вот так… Извини, тебе не стоило снова об этом напоминать.
— Ничего…
— Я одного не понимаю, — он вскочил и принялся шагать по комнате, сунув руки в карманы. — Почему Лена не написала мне, что тебя некому взять?
И он что-то пробормотал по-шведски. Тома пока еще полиглотом не стала, но догадалась: это из разряда слов, которые на Линдхольме не произносят.
— Может, еще какой-то метод испробуем? — она попыталась отвлечь Эдлунда. — Можете попробовать меня испугать. Я огня боюсь. Правда, несколько дней назад не сработало, но я…
— Боже, тебя и огнем пугали?!
— Уже все нормально. Или вот Джо. Вы же говорили, что у индейцев есть какие-то медитации…
— Не сейчас. Кажется, будет сложнее, чем я думал. Хорошие воспоминания не работают, а испуг… Даже если бы я был настолько бесчеловечным, чтобы прибегнуть к этому методу, не думаю, что смог бы придумать что-то страшнее, чем твое детство. Я должен собраться с мыслями… — он замер и потер бороду. — А если… Если действовать через тотем? Допустим, ты унаследовала тотем матери. Тогда тебе нужно общение с подобными. Бриндис! Твоя соседка! Завтра мы устроим вам тренировку, ты постараешься… Да-да, может сработать. И вот еще что…
— Да?
Он открыл один из ящиков стола и извлек пузырек с таблетками.
— Возьми это. Выпей одну сейчас, а потом по одной три раза в день.
— Что это? — она повертела пузырек в руках: никаких надписей и этикеток.
— Одна из последних разработок. Помогает активировать ген перевертыша. Уверен, скоро весь Линдхольм узнает твой тотем.
— А если…
— Никаких если. Пока можешь идти, но завтра утром я жду тебя на тренировке. Тебя и мисс Ревюрсдоттир.
— Хорошо… — Тома опустила ноги и натянула кроссовки. — Но вы обещали мне рассказать о маме.
— Да… Ты права. Что ж, тогда, думаю, лучше нам переместиться в библиотеку.
— Почему?
— Там архивные фотоальбомы. Если тебе еще нужна ее фотография, то…
— Конечно!
Он улыбнулся и открыл перед ней дверь кабинета. Они проследовали к лестнице.
— Ты еще не встречалась с миссис Крианян? — спросил он по пути.
— Нет.
— О, ты многое потеряла! Татевик Крианян — наша долгожительница. Она — единственная, кто помнит старое здание.
— Но ведь новое построили около восьмидесяти лет назад?
— Да.
— Значит, она здесь родилась?
— Нет, работала в библиотеке. А ее муж был преподавателем мифологии народов мира.
— Он умер?
— Давно уже. Сейчас на четвертом курсе учится ее праправнучка, — профессор лукаво прищурился.
— Но как… Сколько же ей лет? Да нет, не может быть. Вы
— Попробуй отгадать.
Она толкнула высокие двустворчатые двери и оказалась царстве длинных стеллажей. Пахло старой бумагой и книжным клеем. Каждый скрип половицы звучал как удар в гонг в этой мертвенной тишине.
Тома ожидала увидеть древнюю старушку, которую держат на работе в знак почета или за прежние заслуги. Или просто потому, что здесь ей привычно.
Однако за высокой деревянной стойкой, изящно оттопырив мизинчик, пила кофе дама, которой на вид ну никак нельзя было дать больше шестидесяти.
Ее черная с проседью коса была уложена бубликом, в ушах покачивались гранатовые серьги, тонкие пальцы унизывали многочисленные кольца. Длинный прямой нос, брови, норовящие сойтись на переносице в одну. Незамутненные возрастом зеленые глаза поднялись на профессора.
— Ларе, мой мальчик, — низким с хрипотцой голосом произнесла она.
Если бы Тома слушала ее вслепую, то непременно представила бы себе эдакую грузную тетушку, которая с юных лет не выпускала изо рта папиросу.
Девочка в недоумении обернулась к Эдлунду, пытаясь понять, в чем шутка. Но тот сохранял серьезность.
— Татевик-джан, — он ласково сжал ее плечо. — Ты сегодня восхитительно выглядишь.
— Ты снова по делу? — библиотекарша изогнула бровь. — Не стоило и надеяться, что ты проведаешь старушку.
— Как не стыдно! Разве я забывал про тебя?
— Уж не пытаешься ли ты мне солгать, что не найдешь пяти минут выпить кофе? Да что я говорю: моя малышка Седа не заглядывала уже три дня, чего мне ждать от человека, для которого я — никто?
— Татевик-джан, помоги нашей новой ученице. Познакомься, это Тамара Корсакофф.
— Корсакофф?.. Разве не училась у нас девочка с такой фамилией? Лена? Неужели это ее дочь? — миссис Крианян пристально всматривалась в лицо Томы. — Совсем не похожа.
Больше книг на сайте - Knigolub.net
— Вы помните мою маму? — оживилась Тамара.
— Я помню всех, кто здесь учился, — гордо сообщила библиотекарша.
— Лена погибла, когда Томе было два года. Девочка выросла в детском доме.
— Ларе Арвик Эдлунд, как ты мог мне не сообщить! — возмутилась армянка. — Разве все мы здесь чужие? Разве не нашлось бы человека?..
— Я знаю, Татевик-джан, я знаю, — Эдлунд примирительно поднял руки. — Я совершил ошибку. Мара хочет найти фотографии своей мамы, узнать что-нибудь.
— Бедный ребенок! — библиотекарша качнула головой.
— Оформи ей доступ к архивному отделу, пусть смотрит. И я разрешаю ей забрать снимки Лены.
Миссис Крианян напряглась, но после некоторой внутренней борьбы произнесла:
— Конечно, конечно. Я все сделаю. Пересниму для архива копии. Сейчас только схожу за картой, — она встала и ровной походкой, будто у нее вместо ног были колесики, направилась к одному из стеллажей.
— Ей не может быть сто лет! — зашептала Тома профессору.