Остров перевертышей. Рождение Мары
Шрифт:
— Откуда я знаю. Полно ведь разных клиник.
— Да, но ведь ты — перевертыш! Насколько я знаю, у солнцерожденных нет официального криобанка. В первом издании Эдлунда было что-то по эмбриологии, но он забросил эти исследования… Я должна посмотреть. Мама! Поменяй билеты, мне надо в Линдхольм. В крайнем случае, можно и завтра… — и Брин сбросила вызов, забыв даже попрощаться.
А Мара осталась наедине с мыслью о том, что она — результат научного эксперимента. Чего хорошего было ждать человеку от жизни, если он появился на свет совсем не от большой любви?
Перед возвращением в Линдхольм им
Хорошо хоть, Вукович позвала Уллу в Гамла стан. В старый город с уютными разноцветными домиками, тесно прильнувшими друг к другу, будто пытаясь согреться. В таких хотелось поселиться, на верхнем этаже, под крышей. Стоять у окна и верить, что однажды к тебе прилетит толстый человечек с пропеллером.
В Стокгольме снега почти не было, он сахарной пудрой лежал на крышах и козырьках домов и таял на мокрой брусчатке. От рождественской ярмарки на площади Стурторьет уже не осталось и следа, и ничего не напоминало о том, что завтра — тридцать первое декабря. Зато в пекарне продавали имбирные пряники, горячие крендели и прочие лакомства. В промозглом морском воздухе витал дразнящий аромат корицы.
Они устроились в крошечном кафе на четыре столика, Вукович расщедрилась и позволила детям набрать любого мороженого, сколько влезет. Чего там только не было! И, ковыляя с грудой разноцветных шариков на подносе, Мара вдруг подумала, что жизнь ее складывается не так уж их плохо.
Улла Дальберг опоздала на пять минут. Она вошла, звякнув колокольчиками, раскрасневшаяся от холода. В смешной вязаной шапке с помпоном, в длинном, обмотанном до самых щек, шерстяном шарфе. Вблизи были видны ниточки морщин, но светлые ресницы и полное отсутствие косметики делали ее похожей на подростка.
Она поздоровалась, задорно улыбнулась, а Мара застыла, уставившись на длинные пшеничные волосы. Почти как те, что отращивала она сама в моменты частичных трансформаций. Так неужели?..
Нанду пнул ее под столом. Мара повернулась: он выразительно кивал в сторону Уллы. Наверное, ему пришла та же мысль. Просьбы Вукович сидеть тихо, доводы логики и такта испарились в долю секунды. И девочка уже раскрыла рот, чтобы по обыкновению задать вопрос контрольным выстрелом, как хорватка сжала ее руку.
— Здравствуй, Улла, — с любезной улыбкой произнесла Вукович. — Это я звонила тебе. Меня зовут Мила, а это дочь Лены Тамара и Фернанду, ее однокурсник.
Мара сглотнула и решила пока молчать.
Шведка повесила куртку на крючок, заказала кофе и устроилась на стуле.
— Ну, чем я могу помочь? — она с готовностью подалась вперед, облокотившись на столик.
— Мы нашли эту фотографию, — Вукович протянула Улле снимок с беременной Леной и Намланом. — Вы дружили?
— Пожалуй, можно сказать и так, — Дальберг со вздохом провела пальцем по изображению. — С Леной трудно было не подружиться. Это был первый и единственный раз, когда она привозила Намлана в Линдхольм. Просто так, хотела показать ему родные места. Была осень, обычная рабочая неделя. Мы плыли на моей яхте, мне все равно нужно было поговорить со старым Эдлундом, тогда директором был он.
Улла
— Они были хорошей парой. Мне нравился Намлан, хотя он и был зимним. Лена мечтала однажды отвезти сына на остров. Они ждали мальчика. Ни на секунду не отходили друг от друга.
— Что случилось потом? — голос Вукович звучал сухо после ремарки про зимних.
— Я толком не знаю. Кажется, мне говорили, что Лене приспичило лететь куда-то в середине декабря. В самолете ей стало плохо, роды начались чуть раньше… Не знаю точно, — Улла опустила глаза, задумчиво царапая ногтем угол столика. — Мне не хотелось лишний раз расстраивать ее. Она просто написала мне, что ребенка больше нет. Потом не выходила на связь года два. Не появлялась на встречах выпускников, не приезжала на летнее солнцестояние. Мы ведь всегда отмечали день рождения на острове. Наверное, это были самые унылые праздники за всю историю Линдхольма.
— Почему? — удивилась Вукович.
— То ли Лена была источником веселья, ведь половину конкурсов обычно придумывала она. То ли из-за Ларса. Ты помнишь ту историю, Мила?
— Про Иниру? — хорватка отхлебнула горячий глёгг[1]. — Я смутно ее знаю. В те годы я не ездила на остров, а Ларе не любит говорить об этом. Она ведь бросилась с маяка?
[1] Шведский традиционный напиток, аналог глинтвейна.
— Да. Бедная девочка. Я была на похоронах. Ее брат и отец… — Улла качнула головой, словно стряхивая непрошеную картинку. — Ларе ушел в себя. Опустился, не выходил из лаборатории. Это ведь чувствовалось, витало в воздухе, как бы ни бодрился Эдлунд-старший. Какие уж тут праздники? Селия старалась, но развлечения — не ее конек.
— Селия Айвана? — уточнила Мара.
— Да. Мартин тогда был профессором, Селия — их с Эдлундом ассистентом. Потом старого директора разбил сердечный приступ, Парсу пришлось собраться и возглавить пансион.
— Так что с Леной? — напомнила Вукович.
— Да, Лена… Она не выходила на связь два года, а потом вдруг написала мне. Летом двухтысячного… — Улла на мгновение задумалась, что-то подсчитывая в уме. — Нет, две тысячи первого. Ей надо было приехать в Стокгольм, и она хотела остановиться у меня. Конечно, я была не против. Она очень изменилась за это время. Похудела, стала молчаливой… Рассказала, что Намлан умер. Я помню, в вестнике Совета была статья какого-то французского ученого про то, что в период смены тысячелетий солнцерожденные особенно уязвимы… Не знаю, так ли это, но он изучал события рубежа десятого и одиннадцатого веков и пришел к выводу…
— Улла, что было с Леной? — настойчиво повторила Вукович.
— Извини, — Дальберг взяла с тарелки кусочек тростникового сахара и положила за щеку. — Так вот, Лена была сама не своя. Я предложила ей познакомиться с кем- нибудь, у нас в Гринписе был один парень, алеут, кажется. Ну, ей ведь нравился Намлан… Неважно. Она отказалась. Говорила, что больше не сможет полюбить. Что другие для нее как измена… В общем, я беспокоилась за ее рассудок.
— Потому что она не хотела ни с кем встречаться? — Вукович саркастично изогнула бровь и поправила очки.