Остров перевертышей. Рождение Мары
Шрифт:
— Не только. Она была одержима идеей завести ребенка. Просила меня быть донором…
— И вы согласились? — не утерпела Мара.
— Нет, — качнула головой шведка. — Я не хотела, чтобы мой ребенок рос где-то вдали от меня.
Девочка сникла и принялась бесцельно ковырять ложечкой остатки мороженого.
— Я знаю, что Лена ездила в центр лечения от бесплодия, — продолжала Улла. — Здесь, в Стокгольме. Она не рассказывала, что там вышло. Все время уходила от разговоров. Жила у меня пару недель, потом внезапно исчезла. И только
— Вы поехали? — Мара оживилась.
— Да, — улыбнулась Дальберг. — Тебе был, наверное, месяц. Ты не слезала у нее с рук, много плакала и постоянно требовала грудь.
— Ага! — торжествующе воскликнул Нанду, но Вукович дернула его за рукав.
— Но главное, что Лена снова стала прежней, — сказала Улла. — Я была рада за нее. Никогда не видела ее такой счастливой.
— Она не говорила, как ей удалось… решить свою проблему? — поинтересовалась хорватка.
— Нет, и я не стала спрашивать. Какая разница? Ведь она, наконец, стала матерью. Не верится, что так ненадолго. Мне очень жаль, Тамара. Ларе писал мне. Ты, наверное, росла у родственников? У Лены ведь кто-то был в Москве.
Мара неопределенно дернула головой. Это можно было расценить и как согласие, и как отрицание. Видеть жалость в глазах Уллы или слышать «ах, если бы я только знала!» ей не хотелось.
— Вы не могли бы посмотреть одну фотографию? — она взяла со стола телефон и открыла снимок со своим мужским перевоплощением. — Я думала, это Намлан, но, видимо…
— Нет, это не точно не он, — Улла прищурилась и увеличила изображение. — Как будто я его раньше видела, не могу понять… Нет, все-таки не узнаю. Извини.
Шведка допила свой кофе, распрощалась и уже застегивала куртку, когда Нанду вдруг вскочил, а потом хлопнул себя по лбу.
— Она ей написала! — крикнул он, и посетители стали на него оборачиваться.
— Торду, веди себя прилично, — попыталась одернуть его Вукович, но тот коршуном метнулся к Улле и схватил ее за руку.
— Она вам написала! — громко повторил он, заставив ее испуганно отпрянуть.
— Да… — растерянно протянула шведка.
— Ее почта! Ее электронный адрес, вы помните его?
— Не помню, но могу посмотреть… — Улла вытащила из кармана телефон и некоторое время копалась в нем. — Вот, нашла. Мила, я скину тебе в сообщении.
Хорватка кивнула, и Дальберг поспешила уйти, на ходу натягивая шапку.
— Что нам даст адрес маминой почты? — Мара не понимала, из-за чего переполох.
— Ты что?! — завопил Нанду, но под пристальным взором Вукович понизил голос. — Ящики могут храниться на сервере годами. Если нам повезет, мы взломаем его и откроем переписку твоей мамы. Я позвоню одному другу…
— А ведь и правда… — согласилась Вукович. — Что если мы не могли найти письмо, потому что оно было электронным? Эдлунд вполне мог упустить такую мелочь. Поставил себе напоминание в календарь на
— Подождите, ведь раньше его ассистенткой была Селия Айвана? — осенило Мару.
— Может, позвонить ей?
— Я спрашивала, — хорватка поджала губы. — Она не помнит про письмо. И Лену знала плохо. Ладно, что могли — мы выяснили. И Мара, вышли мне тот снимок с твоей последней трансформацией. Попробую показать знакомым, может, они подскажут, в кого ты могла превратиться. Пойдем, не хочу задерживать Густава.
На пристани их ждал сюрприз: Брин с Сигрун и матерью уже сидели на «Сольвейг», распивая какао из большого термоса.
— Но как… — опешил Нанду. — Откуда… Ты ведь должна была…
— Здравствуйте, миссис Ревюрсдоттир, — любезно приветствовала их Вукович.
— О, пожалуйста, просто Эйрун. Брин так торопилась, что забыла половину книг и малыша Левенгука, — женщина с нежностью посмотрела на младшую дочь. — Я потом обязательно перешлю его. Наверное, у вас тут случилось что-то важное?
— Что может быть важнее очередной прихоти нашей лисички? — пробормотала Сигрун.
— Мы это обсуждали. Летать дважды непрактично, — одернула ее Эйрун. — Ничего, проведешь больше времени с друзьями.
— Мам, ты точно училась в этом же пансионе? Там сейчас три с половиной человека, и те — учителя. И Кавамура, и Лобо — даже они уехали домой, — Сигрун смерила сестру взглядом, не предвещающим ничего хорошего.
— Профессор Кавамура и профессор Лобо, если ты не возражаешь, — поправила Вукович.
Впрочем, Брин этого не заметила. Она расстегнула свой разноцветный рюкзак и нырнула туда, шурша бумагами.
— Я такое нашла… Даже распечатала… Вы умрете… — бубнила она.
— Все дела — в пансионе, — Вукович тронула ее за плечо. — Прощайтесь с мамой, уже темнеет.
Девочка с неохотой оторвалась от поклажи и обняла мать. Эйрун сошла на пристань, и «Сольвейг», заурчав, отчалила, мягко покачиваясь на зимних черных водах, на которые даже смотреть было зябко.
По пути на остров Мара и Нанду наперебой рассказывали Брин про похищение, про безумную старуху и встречу с Уллой Дальберг. Вукович тем временем обсуждала с Сигрун конкурсы для весеннего бала выпускников и в разговоры первокурсников не вникала.
Услышав, что Лена обдумывала искусственное оплодотворение, Брин вошла в раж. Ее ледяные глаза загорелись, ноздри затрепетали, тонкие пальцы железным кольцом обхватили запястье Мары.
— Я знаю, — шептала она, сильно напоминая старуху Томбоин. — Я именно об этом и собиралась вам прочитать.
Она переводила безумный взгляд с Нанду на Мару, будто ожидая разрешения.
— Валяй, только своими словами, — сдался под натиском бразилец.
Брин радостно выпрямилась и заправила за ухо прядь белых волос.