Остров Разочарования (иллюстрации И. Малюкова)
Шрифт:
— Это именно так, — согласились его слушатели, окружая беседующих все более плотным кольцом.
— А разве Яго был достойным и ценным человеком?
— Все человечество презирает Фрумэна! — горячо воскликнул Гамлет.
— Он был большой негодяй, этот Фрумэн! — поддержали Гамлета его односельчане, но преподобный отец Джемс в благочестивом ужасе воздел руки, и люди замолкли. Они вспомнили, что со вчерашнего вечера полагалось совсем по-другому говорить о покойном Яго.
Егорычев понял, что не должен был, пожалуй, пускаться сейчас в оценку личных качеств первого
— Так разве не ясно теперь, что Фрумэн погиб не от колдовства, а потому, что был мертвецки пьян?
— Белоголовый джентльмен всю прошлую ночь возносил молитвы всевышнему, и всевышний сказал ему со всей достоверностью, что покойный сэр Фальстаф Фрумэн погиб именно от колдовских чар и что напустили на него эти чары именно презренные люди Эльсинора, — сурово заметил колдун.
— Всю прошлую ночь все обитатели Священной пещеры провели вместе и бодрствовали. Я тоже бодрствовал и не видел, чтобы белоголовый хоть на одно мгновение предался молитве. Мы с ним были заняты самыми земными делами: разговаривали, делили с ним имущество и продовольствие.
— Можно молиться и будучи занятым самыми мирскими делами, — сказал отец Джемс.
— А почему не допустить, что белоголовому попросту померещилось, что он получил указания от бога?
— Это никак не может быть, сэр.
— А если я вам скажу, что белоголовый безусловно и сознательно сказал неправду? Что он все это выдумал, чтобы втянуть вас в братоубийственную войну?
— Этого не может быть, — убежденно отвечал колдун. — Если человек, пусть это даже сам белоголовый, сказал бы, что ему явился господь, и это была бы неправда, то это такой страшный грех, что его сразу поразил бы огонь с небес и он превратился бы в кучку пепла.
Островитянам последнее соображение показалось убедительным. Они закивали головами.
Позади толпы, у хижины, увешанной траурными венками, темнело на оранжевой циновке громоздкое тело Яго, плотно обтянутое старым засаленным эсэсовским кителем. Сейчас никто не обращал внимания на покойника. Даже его мать и вдова прекратили плач и причитания, не решаясь помешать разгоревшемуся спору.
— И все же я утверждаю, что белоголовый нарочно и сознательно вводит вас в… — снова начал Егорычев, поняв, что он еще очень далек от окончательной победы.
В это время показался Гильденстерн. С его лица струился пот. Он был взволнован и не пытался скрыть этого. Из плетеной сумочки, висевшей у него, как и у остальных островитян, на левом плече и заменявшей одновременно и карманы и сумку, поблескивало что-то металлическое, в чем Егорычев без труда признал краешек большого складного немецкого ножа. Точно такой же нож был отобран Егорычевым у Кумахера и подарен Мообсу еще в первый день их пребывания на острове. Теперь он оказался у Гильденстерна. Вряд ли Мообс, как и большинство не участвовавших в войне, особенно увлекавшийся трофеями, по собственному почину отдал его Гильденстерну. Очевидно, он сделал это по предложению Фламмери. Итак, они уже начинают понемногу вооружать своих сателлитов,
— А Кид? — спросил Гильденстерна отец Джемс.
— Он
— Где там?
— У порога хижины.
— Что он там делает?
— Он лежит.
— Ты должен был привести его.
— Он не хотел идти. Он сопротивлялся.
— Ты должен был взять его за руку и привести.
— Он стал царапаться. Он меня всего избил, с головы до ног.
— И это испугало воина и старейшину Нового Вифлеема?! Хорошо, мы пошлем другого, и он приведет сюда этого строптивого мальчишку.
— Он его не приведет, — сказал Гильденстерн, глядя себе под ноги. — Его уже нельзя привести… Он… я… Я его убил.
— Ты убил гостя нашей деревни?!
— Я убил врага нашей деревни. Он сказал, что ненавидит людей Нового Вифлеема. Он сказал, что желает нам всем гибели.
— Поклянись! — крикнул Гамлет, кидаясь к задрожавшему Гильденстерну. — Поклянись, что он так сказал! И что он не хотел сюда идти и дрался, тоже поклянись!.. Ты понимаешь, что ты наделал?
— Понимаю. Я убил слугу дьявола, и теперь уже нам обязательно придется пойти войной на Эльсинор, потому что в противном случае они сами на нас нападут, чтобы отомстить за Кида. Это перст божий.
— Это перст божий? — строго перебил его отец Джемс.
— Это перст божий, что я убил этого Кида… Белоголовый сказал, что это перст божий…
— Откуда белоголовый знает, что ты убил Кида?
— Он сказал, что если я убью кого-нибудь, из Эльсинора, то это будет перст божий.
— Почему ты не клянешься? И почему у тебя в порядке прическа и все украшения, если он тебя так сильно избил?.. Ты нарочно убил его! — не отставал от него Гамлет. — Почему ты не клянешься?
— Белоголовый джентльмен, который беседует с богом и шестикрылыми серафимами, сказал мне, что слуг дьявола надо убивать на месте.
— Почему ты не клянешься? Ты все это придумал, что он отказывался идти… Ты нарочно убил этого славного парня, чтобы мы воевали с Эльсинором!
— Белоголовый Джентльмен, — отвечал приободрившийся Гильденстерн, — сказал мне, что впредь я за свои дела буду отвечать только перед богом и перед ним, перед белоголовым… А перед тобой я не отвечаю. Ты такой же старейшина, как и я… Даже худший…
— Что-о-о? — вспыхнул Гамлет. — Я хуже тебя?.. Во всем человечестве не найдется человека…
— Спокойно, Гамлет, спокойно! — удержал его Егорычев, — Эти споры надо оставить на после. Ты умный человек, и ты это поймешь.
— Разве нам нужна война, люди Нового Вифлеема? — крикнул тогда Гамлет, обращаясь к помрачневшим односельчанам.
Островитяне отрицательно замотали головами. Конечно, им никак не нужна была война.
— Ты не должен так говорить, Гамлет, — сказал отец Джемс.! — Разве мы не должны покорно выполнять повелений господних? Господь лучше тебя и меня знает, нужно ли нам или не нужно идти войной на Эльсинор. И если он приказывает нам: «Идите войной на нечестивых людей Эльсинора, чтобы они достойно ответили за смерть возлюбленного раба моего сэра Фальстафа Фрумэна и чтобы они не смели впредь нарушать святость воскресного дня», надо идти войной.