Остров

Гойтисоло Хуан

Эллен подошла послушать, о чем мы говорим, но, поняв, что оказалась чересчур любопытной, спросила меня, где Рафаэль.

– Не знаю, – сказала я. – Думаю, что поехал в Малагу.

– Вам повезло! Мой Джеральд не отходит от меня ни на шаг. Когда он приехал, я ему сказала: «Дорогой, я столько раз тебе изменяла, что теперь это уже не имеет значения». И он снова влюбился в меня.

– А ты напои его, – посоветовала Долорес.

– Я и стараюсь. Заметьте, он не перестает следить за мной…

Я подняла глаза и встретилась взглядом с Лаурой. Она сидела между Романом и продюсером и заговорщицки улыбнулась мне. Меня раздражал ее довольный вид, и я притворилась, что не заметила ее.

– А Магда? – спросила Эллен. – Где же Магда?

Белокурая американка сказала, что Мигель переживает очередной приступ мизантропии, и Магда не смогла прийти.

Роман встал и учтиво склонился к Долорес.

– Потанцуем?

Она помедлила несколько секунд, прежде чем ответить. Ее глаза были похожи на двух скорпионов.

– С тобой?

Она повернулась к продюсеру и взяла его за руку.

– Пойдем, Манолито. Потом приглашу тебя, Раф.

Если Роман и был уязвлен, то прекрасно скрыл это. Засмеявшись, словно над детской проказой, он пригласил Лауру.

Я ничего не понимала в этой игре. Мне претило лезть в чужие дела и после множества пустых таинственных разговоров хотелось лишь танцевать. Возможность потанцевать с Валлоне забавляла меня, – я смотрела все фильмы с его участием и, по-моему, между нами не было ничего общего; но он не пригласил меня, как я ожидала, а сообщил, что ужинал однажды с Рафаэлем, когда тот приезжал в Канны от своей газеты, и после рассуждений о журналистике поинтересовался моим мнением о политике де Голля. Я механически ответила ему, что все шло хорошо, когда положение было сложным, и все идет плохо, когда положение стало простым, – всем этим я была сыта по горло, – а потом совершенно серьезно осведомилась, не знаком ли он с Рафаэлем.

– Вот уже десять минут, как я вам об этом говорю, – сказал он, глядя на меня из-под вскинутых бровей.

Я рассмеялась, словно с моей стороны это была шутка.

– Простите, – сказала я. – Я была рассеянной.

Пары вернулись к своим столам, и женщина, похожая на травести из «Мадам Артур», спела болеро о смерти маленького сиротки и продекламировала страстный любовный монолог. Никто ее не слушал, и муж Эллен откупорил две бутылки шампанского. Казалось, он явился в этот мир с единственной целью: наполнять рюмки, как только замечал, что они пустуют. Потом вновь заиграл оркестр, и Роман пригласил меня.

Обняв за талию, он повел меня на другой конец зала. Потом сообщил, что они с Долорес снимали наш дом в прошлом году, и полюбопытствовал, которая из комнат моя. Не подумав как следует, я ответила, что она выходит на море. И сразу же поняла, что допустила промах, так как он усилил атаку и после признания, что я безумно ему нравлюсь, объявил, что этой ночью придет меня навестить. Я сказала, чтобы он не говорил глупостей: «Мы в освещенной комнате, и я не девка, слышите?» Он рассмеялся, потом долго шутил, а когда спросил, хорошо ли мне в его объятиях, я сухо сказала: «Нет».

– Ты уверена?

– Когда мужчина мне нравится, я не жеманничаю. Если вам не хочется спать одному, обратитесь к Лауре.

Он так и сделал, пока я танцевала с Валлоне, и, когда мы поравнялись, она послала мне воздушный поцелуй. Я заметила Грегорио с его подругой, он самодовольно улыбался. Когда замолк оркестр, мы вернулись к столу. Эллен переглядывалась с продюсером, а ее муж продолжал наполнять бокалы. Долорес беседовала с мисс Бентлей.

– Мы, испанцы, умеренны, понимаете? Вы живете в высокоразвитой стране, у вас есть глазуньи с беконом, и кока-кола, и синтетический хлеб… у нас не то. Немного фламенко, аплодисменты и, главное, побольше воздуха. – Она на мгновение задумалась и заключила: – Но не для Грегорио. Грегорио ест цыплят.

– Когда есть деньги… – сказал Грегорио.

– Он человек с возможностями. А ну-ка, Грегорио, скажи этой милашке, сколько у тебя денег.

– Не стоит. У нее больше.

– Да?

– Да, – сказала мисс Бентлей.

– Денег или акций?

– И денег и акций.

– Кроме того, она актриса, – сказала я.

Грегорио подтвердил это энергичным кивком головы.

– Мисс Бентлей приехала в Испанию, чтобы научиться андалузским танцам, вы разве не знали?

– В самом деле? – проговорила Долорес.

– Я тебе говорю.

– Миллионерша, актриса и любит танцы…

– Да, – сказала мисс Бентлей.

– И влюблена в Грегорио.

– Да, – сказала мисс Бентлей.

– Она очаровательна. Поистине очаровательна.

Грегорио и девушка вновь пошли танцевать, и я поцеловала Долорес в щеку. Мы с ней понимали друг друга без слов. Мне достаточно было видеть ее улыбку и смотреть в ее светлые глубокие глаза.

– Почему бы нам не пойти в кабачок? – предложила Эллен.

Ее муж поспешил заплатить по счету, и мы направились во двор, где стояли наши машины. Роман остался танцевать с Лаурой.

Я совсем забыла о его угрозе, и, когда несколькими часами позже – мы пили в кабачке до трех ночи, и я легла разбитой – я услышала странные звуки за окном, я решила что это вор. Сдерживая дыхание, я укуталась в простыню и зажгла свет у кровати. Вор постучал пальцами по стеклу.

– Клаудия, это я.

– Кто?

– Роман.

– Что тебе надо?

– Войти.

Я объявила, что умираю хочу спать и совсем не расположена принимать гостей.

– Только на минутку.

– Ни на минутку, ни на две.

– Я тебя не трону, клянусь.

Я была очень зла на себя за трусость и сказала ему, чтобы он оставил меня в покое.

– Хватит, убирайтесь… Пошутили, и довольно.

Я немного подождала и, когда убедилась, что он ушел, открыла окно и выглянула в сад. К стене была приставлена лестница, и фонари рыбацких лодок на море напоминали огненный розарий.