Остров
Шрифт:
— Пойти посмотреть на оскал империализма? — сомневался подошедший Кент.
"Эх, не встану!" — Мамонт встал на ноги, и сразу же закружилась голова, какая-то тяжесть потянула назад, будто на спину повесили стальную плиту.
"Безумный день. Или еще утро? Безумное утро?"
Он двинулся к лесу, ощущая глубокую слабость в ногах. — "Сотрясение костного мозга?" — пришла в голову еще одна нелепая фраза.
Не дойдя до леса, Мамонт свернул за пальму.
"Из всего лексического состава языка тех индейцев только и остались слова "место, где мы все опьянели." Пять
В голове прояснилось, будто после удара.
"Извините за подробности," — пробормотал он, вытер слезы, оглянувшись, увидел, что, сидящие на берегу, мизантропы смотрят в его сторону, и кто-то указывает на него пальцем. Сквозь тупое одеревенение медленно просачивалась тоска. Парадоксальная смесь равнодушия и отчаяния.
— …Тормозную жидкость тоже, — возвращаясь, услыхал он голос Пенелопа. — Только сблевать обязательно… Выпить и сблевать. И не сдохнешь тогда, и дурь в голове останется… Ну что, бугор, стравил? — Повернулся к нему Пенелоп.
— Да уж. Чуть кишки не вывернул, — Непривычно близко Мамонт видел на корме линкора пестрый флаг, оказавшийся неожиданно большим, просто огромным. С похмелья жизнь раздражала своей чрезмерной подробностью. Что-то поплыло в голове, все стало нереально отчетливым и отстраненным, он увидел все это откуда-то извне, будто по телевизору: низко летящий над водой вертолет, бурун воды за спешащим глиссером, американец на палубе, смотрящий на него в бинокль. По берегу бежит некрасивый переводчик Квак в засученных штанах.
"Безумие! Красиво звучит… Наверное, также отстранено наблюдают за всем этим покойники с того света. И я, когда буду покойник…"
Переводчик остановился рядом, о чем-то заговорил. Внимательно глядя на его лицо с выпуклым лобиком и выпяченной челюстью, Мамонт в очередной раз подумал, как сильно напоминает Квак персонаж "Острова доктора Моро."
"Человек-пес", — пробормотал он.
— Сэр, к тебе менты приходить… — наконец, разобрал Мамонт.
"Что это я натворил?.. Вытрезвитель! — трепыхнулось внутри. Он с размаху сел в песок, схватил валяющуюся здесь бутылку. Одним длинным глотком допил остаток, обжегся воздухом и, разинув рот, уткнул голову в колени.
— Менты велел сильно просить извинять его нурушений граница острова.
Тут Мамонт увидел: вдоль берега гуськом идут несколько полицейских в светло-коричневых мундирах. Впереди — самый толстый, со, свисающими из-под фуражки, не по форме длинными, волосами.
"Сто двадцать килограммов, — на глаз определил Мамонт. — Нашествие монстров на остров…"
Полицейские остановились под пальмами, толстый двинулся к нему, за ним — ,собравшиеся по дороге, мизантропы, галдя похмельными голосами. Толстый с недоумением косился на барак, помойку, внезапно образовавшуюся здесь за ночь, котел с раскисшим осьминогом, споткнулся о кого-то, полузасыпанного песком. Тот сипло забубнил, заматерился. Квак улыбался, тыча обеими руками в сторону Мамонта. Полицейский остановился, недоверчиво глядя на скрючившегося опухшего пьяницу и молча вытирая
— Чего смотришь, японский городовой? Веселились мы, — Мамонт уперся взглядом в странный живот японца — непонятным образом он начинался сразу от основания шеи. — Культурная программа, конечно, напитки — ,конечно, алкоголесодержащие, не без этого. Редкие минуты досуга, — Он попытался встать, пошатнувшись, ухватился за древесный ствол. — Эх, и попили — не на жизнь, а на смерть.
— Я осилил три литра, — похвастался Кент. — Три литра напитков различной крепости. Мой скромный личный рекорд.
Полицейский все отирал платком темное масляное лицо, сочащееся потом. Появился откуда-то Чукигек, в бессознательном почти состоянии, согнувшись и глядя в землю, протянул руку полицейскому. Тот, не сумев скрыть недоумения, посмотрел на него, заговорил о чем-то, повернувшись к Мамонту.
— Она говорить, это ты губернатор Мамонт? — перевел Квак.
— Да, пресловутому мне принадлежит это скромное имя. Я человек с большой буквы "М".
Толстый опять о чем-то заговорил, кивая на замерших невдалеке женщин. Их сильно напудренные ночные лица при ярком свете казались неуместно реальными. Переводчик Квак о чем-то возмущенно защебетал.
— О чем разговоры, начальник! — вмешался Пенелоп. — Да забирай. Тоже мне добро.
Подбежавшие полицейские подхватили женщин под мышки. Старшая половая повисла в их руках, поджав ноги и раскачиваясь. Другой полицейский, бегущий сзади, ударил ее палкой по пяткам. Женщина завизжала, быстро и жалко засеменила босыми ногами. Пенелоп хрипло заржал.
Глядя на ее плохо выбритые подмышки, Мамонт в очередной раз подумал, как хорошо и правильно было бы жить без тела.
"И тысячи мучений, присущих телу… Бедные наши тела."
Квак семенил за японцами, что-то толковал. Мизантропы с хмурым неудовольствием глядели им вслед.
— Да! Утро вечера всегда мудренее…
"Пьянка", — Странное слово, похожее на женское имя.
— Ну и натаскал Тамарка выпивки, — пожаловался кто-то. — Как же это все выпить?
— Надоела водка, — пробормотал Мамонт. Сейчас бы пива кружку, с устатку — упарился.
— Надо бы похмелиться в медицинских целях, — закричал Кент. — По древнему обычаю острова Мизантропов. Кто у нас отвечает за алкоголизм? Я почитаю себя учеником Омара Хайяма, старикашка непременно отправился бы сейчас на материк, засел в какой-нибудь рыгаловке.
— И американ на голову садиться, — сердито заговорил Демьяныч. — Вот тебе и свобода. Конституция, блин горелый! — Он почему-то покосился на Мамонта. — А где этот?.. Директор лесопилки, Аркашка, блин, Хрущев? Пойдем к Хрущеву, айда!
— У Аркашки слабенькое есть, — крикнул, стоящий у воды, Пенелоп. — Он его в землю закапывает. Целую бочку закопал… Может последний день здесь живем. Гуляем!
— Правильно! Трудодни накопили…
— Это бочка специальная — для расчетов. Деньги на бочку и все, — опять заговорил Кент. — У нас теперь и деньги есть. Лучше бы по воде дойти, только яхту свою разбил дурак этот разрисованный.