Остров

Кокоулин Андрей Алексеевич

Мужчина, понятно, был охранником, и следующим и последним чужаком на кухне являлся тот, кого он охранял.

– А вот и глава семьи!

«Виновник торжества» сам заявил о себе. Это был крупный мужчина за сорок с крепкими, мощными ляжками, мосластыми руками и уже оформившимся брюшком. Лицо у него было широкое, холеное, розовое. Губастый рот, нос с крупными ноздрями, выбритые полные щеки и небольшие, похожие на потертые пуговицы глаза. Лаголев заметил, что за лицом, ногтями, редеющими каштановыми волосами гость трепетно ухаживает.

Одет мужчина был в темные брюки, розовую рубашку и клетчатый светлый пиджак. Из нагрудного кармана торчал краешек платка. Два пальца на левой руке украшали перстни.

Располагаясь у подоконника, объект охраны занял сразу два стула, а на соседние по-хозяйски водрузил локти.

– Похоже, все в сборе.

– Здравствуйте, – сказал Лаголев.

Гость промолчал, с кривоватой улыбкой изучая поздоровавшегося. Перстни на пальцах щелкнули друг о друга. Верхняя губа приподнялась, крупные ноздри втянули воздух.

– Чем обязан? – спросил Лаголев.

– Правильный вопрос, – наставил палец мужчина. – Итак, чем ты мне обязан? Может, ответишь сам?

– Ничем.

– Ну, так нельзя, – разочарованно протянул собеседник. – Ты разве не знаешь, кто я?

– Нет.

Щуплый на мгновение повернулся от окна, словно ослышавшись. Под мужчиной в клетчатом пиджаке скрипнули стулья.

– В определенных кругах я очень известен, – сказал он.

– Я же не из этих кругов.

– Неуважительно, – качнул головой мужчина. – Меня все знают как Марика, я держу половину города в его, скажем так, неофициальной части. Здесь все так или иначе подо мной, вплоть до ментов. Ты можешь звать меня Константином Ивановичем, поскольку Костя я только для близких друзей.

– Хорошо, – сказал Лаголев.

– Ну, вот, уже лучше. Теперь представься ты.

– Александр Степанович.

– Замечательно! – Марик поерзал на стульях. – Дошли до меня слухи, Александр Степанович, что вы здесь… – он замялся. – Как бы сказать? В общем, что вы тут обладаете семейным чудом. Ты же не будешь этого отрицать?

Лаголев пожал плечами.

– Угу, – Марик наклонился вперед. – Ты не мог бы мне его продемонстрировать? Я хотел бы оценить, насколько твое чудо – чудо. А то на словах – это одно, а в действительности оказывается все совсем другое. Не люблю, знаешь ли, Александр, покупать кота в мешке. Говорят, для этого ты должен держать человека за руку. Что ж, я не против.

Он протянул розовую, пухлую ладонь.

– Пап, – произнес Игорь.

Лаголев улыбнулся.

– Все в порядке, сын.

– Я о нем слышал, – сказал Игорь. – Он – бандит.

– Это не важно.

Марик растянул рот в улыбке.

– Слушай, что отец говорит, – погрозил он пальцем Игорю, – а то так и до беды недалеко. Мать твоя грамотная, молчит. О чем это говорит? О том, что она жизнью научена, когда можно рот раскрывать, а когда нельзя. Краси-ивая.

Лаголев шагнул к бандиту.

– Обойдемся без угроз.

– Хорошо, – Марик

запахнул полы пиджака, – а то я смотрю, что ты топчешься. Дай, думаю, заставлю пошевелиться. Вставать надо?

– Нет.

– О, вообще замечательно. Витя, ты на контроле.

Мужчина в водолазке кивнул.

– Как мы договаривались, – добавил Марик.

Охранник кивнул еще раз. В руке его появился пистолет.

– Это зачем? – спросил Лаголев.

– Предосторожность, – улыбнулся авторитет. – Если что-то нехорошее со мной случится, Витя тебя убьет.

– Не случится.

– Ну-ну.

Лаголев сцепил пальцы на ладони Марика. Тепло лизнуло пятки, золотистой волной поднялось выше. Закружило, вымывая из головы тревогу, вызванную непрошеными гостями.

– Стоп!

Марик дернулся, высвобождая руку. Свечение, будто краска, сползло с его лица, но оскал остался.

– Действительно, – сказал он, отпихнув Лаголева к семье, – эффект наблюдается. Интересный эффект.

Он повертел шеей, пошевелил плечами.

– Получается, никакого вранья? – Марик с минуту сидел неподвижно, видимо, оценивая идущие в организме процессы. – Сука, так и хватку потеряешь… И на всех действует?

– Да, – сказал Лаголев.

Марик задумчиво потрогал подбородок.

– То есть, допустим, если я приглашу сюда на пару рюмок коньяка человечка, а ты его обработаешь, он станет… ну, как бы… уже другим человеком, так? Без жесткости? Добреньким, да, прямо скажем?

– Да.

Марик нашел взглядом охранника.

– Хочешь попробовать, Витя? – спросил он, выдирая из внутреннего кармана плоскую фляжку.

Мужчина в водолазке выразил равнодушие в изломе правой брови.

– Могу, Константин Иванович.

Его хозяин рассмеялся и, свинтив крышку, глотнул из фляжки.

– Нет, Витя, ты так квалификацию свою похеришь. Был спец, а станешь… не знаю, кто. А ты мне еще нужен.

– Все? – спросил Лаголев.

– Почему – все? – выпятил губы Марик. – Еще мне сказали, что ты, Александр, и раны вроде как заживляешь.

– Не я, место, – сказал Лаголев.

– Это место? – указал на пол и стулья бандит.

– Да.

– Но посредством тебя?

– Посредством меня.

– Угум, – Марик уставил на Лаголева глаза-пуговицы. – Знаешь, интересно было бы посмотреть. Витя.

Охранник шагнул в сторону Натки и Игоря. Казалось, мигнул свет. Мгновение – и раздался хруст, а сын вскрикнул.

– Сделано, – сказал Витя, отступив обратно к подоконнику.

– Уроды! – крикнула Натка, обнимая Игоря.

Сын, бледный, с искаженным лицом, одной рукой поддерживал другую, на которой неестественно, в стороны, кривились пальцы. Игорю было больно, и он, морщась, с присвистом дышал.

– Зачем? – спросил Лаголев, скрипнув зубами.

– Ну надо же мне было выбрать кого-то для опыта, – сказал Марик, удивляясь глупости вопроса. – Не из своих же. Вот тебе сын, лечи.