Остров

Скарина Зинаида Станиславовна

Эрика вздохнула и вкратце пересказала мучительный разговор. Она боялась, что вспомнит и снова начнёт плакать, но, как ни странно, ей наоборот стало легче.

— Блин. Ну почему мы сразу не привязали его к пальме, в первый же день, — Раймонд опять начинал злиться.

— Лучше к ящику с картошкой. И выкинуть по дороге с яхты, — кивнула Эрика.

Она залюбовалась на воду: та была такая прозрачная, что даже в темноте было видно, как переливается дно, а может, это от зелья её так завораживало движение волн, что хотелось погрузиться туда разумом и увидеть в глубине что-то важное.

— Знаешь, это по-настоящему страшно, когда понимаешь, что ты во власти твари, для которой ты – вещь, что-то вроде любимой игрушки, и твои желания, чувства, знания, таланты и воля не имеют никакого значения, и ты ничего не можешь сделать, остаётся только беспомощно наблюдать и ждать, когда тебя разрушат. Я, по-моему, уже никогда этого не забуду. Я сразу буду видеть, когда кто-то так относится к кому-то – не важно, ко мне или к другой девушке – и, ты знаешь, мне будет очень сложно сдержаться и не кинуться избивать такую тварь сразу.

— Ничего, тогда сядем за нанесённые тяжкие телесные вместе, — успокоил Радя, — потому что я собираюсь всегда или почти всегда быть где-то поблизости от тебя и, вероятно, мне и не придёт в голову сдерживаться. Понимаешь, да?

Эрика рассмеялась и поцеловала его. Потом застыла, прижавшись к нему и глядя на море. Она задумчиво перебирала волнистые пряди на его затылке и думала, как бы сказать дальше. Было не страшно, но как-то нервно. Она незаметно потянула за кончик рубашки и развязала хитрый узел.

— Ещё я в тот момент твёрдо решила, Радя, что либо ты, либо никто. Я тебя очень сильно люблю, ты в курсе?

— Да, милая. Я тебя тоже безумно люблю, — честно ответил Раймонд. «И надеюсь, это всё не только из-за того, что ты перепугалась», — додумал он про себя.

— А ещё, знаешь, он меня почти не касался, не успел, он только смотрел, но я всё равно словно чувствую на себе грязные лапы, и не знаю, как отделаться от этого ощущения, — она опять чуть не заплакала.

— Не бойся, отделаемся, — убежденно сказал Раймонд. «Зелье зельем, а презервативы-то я у Санька ещё вечером спёр. Потому что я никогда не стану рисковать твоей свободой, даже если тебе самой вдруг станет всё равно», додумал он, укладывая её на песок и, наконец-то, прижимаясь губами к мягкой, отливающей под луной перламутром, груди.

***

Они лежали, обнявшись, на мягком мху под нежно-зелёными розами, похожими на капусту, а в смутно знакомом небе светили две из трёх лун.

— Сай ней арама, — чётко произнёс Энаврок. Так, давайте переводить. "Сай" –

это "я", "мы" или "моё", "ней" – это "ты", "вы", "это" или "всё". "Арама" – это "любовь", "свет", "музыка", "свобода", и ещё вещество, из которого состоит планета, да и вообще любая жизнь – то есть, кровь или камень. Вероятно, это было признание в любви, хотя этот язык и саму логику жителей Арамарона Эрика сейчас помнила очень плохо… «Ты моя музыка», «Мы – это свобода», «Для меня ты — свет всего», «Ты и я есть суть жизни»?

Но думать об этом было некогда, потому что они уже сражались — звон мечей, крики живых существ и лязг доспехов окружили со всех сторон. И, почему-то, барабаны…

— …люди будут думать, что остров затонул, а цивилизация погибла, они ничего не будут знать о вас, но вы будете жить. Мы просто спрячем ваш остров, и никто вас не потревожит, пока из другого мира ни вернёмся мы…

— …берегись шакала, богиня! Духи сказали мне, что в том мире, что станет вашим, будут не только настоящие волки. Когда твоя кровь упадёт на землю острова, ты вспомнишь всё.

Надо же, оказывается, уже была точно такая же пьянка, как сегодня, только тогда Офаэна чувствовала себя прекрасно. А уж как весело они тогда пили на спор стоградусное индейское пойло…

Эрика открыла глаза с неприятным чувством, что увидеть во сне всё, что следовало, ей помешала проклятая травма. Хотя зелье так старалось помочь. Она обнаружила, что лежит на груди у Раймонда, и это, конечно, мягко и уютно, но не тяжеловато ли милому? А разбудило её то, что морской прибой незаметно подкрался к ним и намочил большой палец ноги.

Девушка стала аккуратно подниматься, но, как ни старалась, всё же разбудила Радю. Он тут же привлёк её к себе снова и жадно поцеловал.

— Как дела, милая Эрика?

— Всё OK, не волнуйся.

— А голова?

— Почти не болит.

Они увидели это одновременно и застыли, потеряв дар речи.

Утро снова выдалось туманным, и из густого белого марева над водой внезапно явственно выступил тёмный силуэт небольшого суденышка. Прибой накатил ещё пару раз — и вот яхта уже выплыла им навстречу, такая же, как была, вот уже можно прочитать облезлую надпись «Гермес» у неё на боку.

— Но это же невозможно! Как она могла вернуться и почему с другой стороны острова?! Она что, типа вокруг земли обплыла?! — воскликнула Эрика.

Раймонд уже вбежал в воду и тащил катер за канат поближе к берегу, разговаривая с ним, как с лошадью.