Осужден пожизненно
Шрифт:
Шлюпки летели по волнам. Люди, которые стремились скорее добраться до горящего судна, теперь еще отчаяннее стремились уйти от него. Пламя уже поглотило почти всю корму; через несколько минут будет уже поздно. За десять минут люди не проронили ни слова. Напрягая мускулы и тяжело дыша, они молча работали веслами, не отрывая глаз от догоравших на воде обломков. Фрер и Бест, обернувшись назад, в ужасе глядели на призрак корабля, от которого они бежали, и торопили гребцов. Пламя лизнуло флаг, и очертания кормы исчезли в огне.
Еще секунда, и все будет кончено… А! Вот оно!..
Глухой грохот – и горящее судно раскололось на части; столб огня, вместе с черными кусками бимсов и досок, взвился над океаном; раздался страшный взрыв, словно небо и море столкнулись друг с другом, и тут же поднялась огромная гора воды, она приблизилась к ним, вскинула лодки и пронеслась дальше во мрак, оставив их потрясенными, оглушенными, почти задохнувшимися среди кромешной темноты и тишины, похожей на тишину могилы.
Всплеск воды от падающих обломков пробудил их от оцепенения, и когда синий свет с «Малабара» протянул по морю сверкающую тропу, они поняли, что спасены.
На борту «Малабара» два человека бродили по палубе в ожидании рассвета.
Наконец он наступил. Небо посветлело, туман рассеялся, и в восточной части горизонта показалась длинная бледно-желтая полоса. Постепенно вода заискрилась, и море изменило цвет, превратившись из черного в желтое, а потом стало прозрачно-зеленым.
Вахтенный с мачты окликнул людей на палубе: показались шлюпки, они приближались к кораблю, и светлая вода сверкающими брызгами взлетала из-под весел. Люди, столпившиеся у борта, махали шляпами и радостными возгласами приветствовали прибывших.
– С ними никого нет! – воскликнул Блант. – Ну, слава богу, что хоть сами-то живы!
Шлюпки пришвартовались, и через несколько секунд Фрер был уже на палубе.
– Ну что там, Фрер?
– Все кончено, – ответил тот дрогнувшим голосом. – Нам едва удалось уйти. Мы были на волосок от смерти, сэр.
– А там вы никого не видели?
– Ни одной души. Вероятно, они ушли на шлюпках. – Тогда они должны быть где-то поблизости, – сказал Блант, обозревая горизонт в подзорную трубу. – На веслах далеко не уйдешь, а в воздухе ни единого дуновения, даже листочек не колыхнется.
– Возможно, они ушли в другую сторону, – заметил Фрер. – Вы же знаете, что они опередили нас на добрых четыре часа.
Подошедший Бест посвятил возбужденных слушателей во все подробности их экспедиции. Матросы подняли шлюпки и, закрепив их, поспешили на бак, чтобы поесть и рассказать о пережитом своим товарищам. Четверо арестантов были снова взяты под стражу и водворены обратно в тюрьму.
– А вам, Фрер, тоже не мешало бы пойти отдохнуть, – ворчливо проговорил Пайн. – Бесполезно торчать здесь. Даже если вы очень захотите, ветер от этого не подует.
– Хорошо, пойду. Я и впрямь устал, как собака, к тому же сонный, как сова.
И, рассмеявшись с несвойственным ему добродушием, Фрер спустился в свою каюту.
Пайн взад и вперед прошелся по палубе, но, поймав взгляд Бланта, остановился и обратился к Викерсу:
– Вероятно, мое мнение покажется вам жестоким, капитан Викерс, но, быть может, и к лучшему, что они не подобрали тех несчастных людей с «Гидаспа». У нас и без них достаточно хлопот.
– О чем вы, доктор? – спросил Викерс, чьи человеческие чувства на сей раз пересилили его обычную сухость. – Неужели вы бросили бы этих несчастных на произвол судьбы?
– Как знать, – ответил тот, – возможно, они бы не поблагодарили нас, если бы мы взяли их на борт.
– Я вас не понимаю.
– На корабле началась эпидемия тифа.
Викерс удивленно поднял брови. Он впервые столкнулся с такой ситуацией, и хотя сообщение Пайна было ошеломляющим, в тифе, явившемся следствием людской скученности в тюрьме, лично для себя Викерс никакой опасности не видел.
– Это большое несчастье. Но вы, разумеется, примете меры…
– Болезнь пока ограничена пределами арестантской, – ответил Пайн, многозначительно подчеркнув слово «пока». – Но нельзя предсказать, насколько нам удастся локализовать эпидемию. Я уже троих отправил в лазарет.
– Что ж, сэр, здесь командуете вы. Я, разумеется, приложу все усилия, чтобы выполнить любое ваше распоряжение.
Благодарю вас. Начнем с того, что лазарет надо расширить. Солдатам придется потесниться.
– Постараюсь это сделать.
– А вам мой совет: не выпускайте жену и маленькую дочку на палубу.
При упоминании о девочке Викерс побледнел.
– Боже милостивый, неужели есть опасность?
– Опасность существует для всех. Но если соблюдать меры предосторожности, то можно ее избежать. С вами еще служанка. Скажите ей, чтобы она поменьше выходила из каюты. Она любит слоняться по палубе, и мне это не нравится. Зараза распространяется очень быстро, и дети всегда заболевают скорее, чем взрослые.
Викерс плотно сжал губы. Этот старый опытный врач, с его резким неприятным голосом, казался ему какой-то зловещей птицей.
Блант – он до сих пор молча прислушивался к разговору – вставил слово в защиту Сары:
– Пайн, эта девица вполне здорова. Разве у вас есть какое-то подозрение?
– Она-то вполне здорова, не сомневаюсь. К ней болезнь так легко не пристанет, как к нам. Взгляните на нее, видно, живуча, как кошка. Но именно она может разнести заразу скорее, чем кто-либо другой.
– Я… Я должен это предотвратить! – вскричал перепуганный Викерс.
Женщина, о которой они говорили, встретилась ему у трапа. Ее лицо было бледнее обычного, темные круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Она, очевидно, хотела что-то сказать Пайну, но, увидев Викерса, передумала.
– Что случилось? – спросил ее капитан.
– Я пришла за доктором Пайном, – проговорила Сара, переводя взгляд с одного на другого.
Страх за любимое существо подсказал Викерсу цель ее прихода.