Освобождение шпиона

Корецкий Данил Аркадьевич

— Фуфло такое, — объяснил человек-звезда. — По­рожняки. Брехня, короче. Вот, говорят; мажьтесь кре­мом, и сиськи больше станут. Это у баб, понятно. А у мужиков, вроде, одна штука вырастет, как кукурузина... Или придумали: пейте «Ростомер» и каждый день при­бавляйте сантиметр роста!

Бруно разволновался и вскочил с патронных цинков.

— Мне-то это, сам понимаешь, пох..., у меня с ростом все в порядке, но я приколоться решил! Думаю, вырасту, приду на толковище — и набью Трактору морду! А потом назад — в нормальный роет! Три месяца пилюли

глотал, потратил на них тысяч десять, а может, и все сто!

Карлик орал так, что Башмакин испуганно втянул голову в плечи.

— Я уже должен был стать двухметровым дылдой! И что?!

— Что?
– робко переспросил Башмакин.

— Ни хуя, вот что!

Бруно перевел дух, выпил еще коньяку, расслабился и сел на место.

— Так что — не верь рекламе! — уже спокойно произ­нес он. — А в остальном, Башмак, все наверху нормаль­но! Сейчас вот Леший подвалит, он подтвердит...

Бруно взял у караульного фонарь, посветил в темно­ту, ничего не увидел. Выругался.

— Так вот... А потом мы вместе поднимемся и все те­бе покажем. Экскурсию по городу устроим! Не, сперва тебе орден вручат. Самый главный орден. Потому что ты герой, Башмак. Пятьдесят лет стоишь тут как столб - это ж, мать твою, стальные яйца нужны!.. Даже у Железного Амира таких не было. Да ни у кого - ни у Филина, ни у Поляка, ни у Вахи! И ни один, самый ду­ховитый арестант, столько ни на одной зоне не оттянет!

Выпивка и закуска Бруно понравились, он сам налил по третьей, черпанул галетой икры. Снова выпил, заку­сил. В голове приятно зашумело.

— Думаю, тебе одного ордена мало. Я поговорю с президентом, Башмак, будет тебе два ордена. И кварти­ру не на Кутузовском, а прямо в Кремле. У них там ос­вободилась одна - четыре комнаты, два сортира. Тебе хватит два сортира? В одном будешь кокс хранить, очень удобно. Только не перепутай, а то смоешь все ка­кому-нибудь там... Ну, кто ниже живет. Вице-президен­ту, например.

— А почему Президенты? Как в Америке?
– насторо­жился Башмакин.

— Ну, это только так называется, по-модному! На са­мом деле он как был, так и есть Генеральный секретарь. А в Америке — да! Там совсем по-другому! Там - негр черный всем рулит, он тоже Президент! Но на самом де­ле он такой — улю-лю-лю! — ну, вождь! Настоящий! Только без этих... Бусы там, перья — это ему нельзя!

— Негр — это хорошо, они угнетенные, — сказал Башмакин.
– Теперь он отберет богатства у буржуев и отдаст бедным. Я считаю, это справедливо.

— Сто пудов! — согласился Бруно.

Все, кто знали карлика, согласились бы, что сегодня он ведет себя на удивление покладисто и сдержанно. Если прибегать к новоязу третьего тысячелетия — политкорректно.

— Он вообще пацан правильный, наш! Хоть и негр!

Если хочешь, поедем потом к нему, он меня давно зо­вет!

— Ты и с ним знаком? — спросил Башмакин подозри­тельно.

— А что? — удивился Бруно. — Да я со всеми знаком! Президенты, короли, султаны всякие...

Он запнулся, что-то прикинул в уме, снова налил.

—

И вообще, мало ли, с кем я знаком, с кем водку пью! Дружу-то не со всеми, нет! Первым делом спраши­ваю: «Ты Сталина уважаешь?» — «Уважаю». Давай пять! Значит, наш пацан. Если нет, тогда — в рог! Или просто посылаю нах. Но таких мало. Сталина все уважают. И боятся. Сталин — это не негр какой-нибудь!.. Хотя тоже — вождь всех народов!

Человек-звезда снова выпил, снова закусил и, раз­вернувшись, нервно посигналил фонарем в темноту. От Лешего ответа не было.

— Слушай, давай разрядим эти автоматы? — предло­жил он. — Нах они нам нужны? И гранаты спрячем?

Но Башмакин пропустил вопрос мимо ушей.

— Откуда ты их всех знаешь — президентов и коро­лей? — расспрашивал он. — Ты ведь сам — обычный че­ловек, верно? Хоть и работаешь в МГБ.. Но я все равно не пойму — кто ты?

— Я знаменитый артист — Человек-Ядро! — гордо за­явил Бруно. — В МГБ это я так, по совместительству. Иногда приходится шпионов ловить, когда дылды не справляются. На самом деле я — мировая знаменитость. Да. Выступаю в цирке и все такое. Меня все знают и любят — в Москве, в области, на Гавайях особенно. И каждый мечтает поручкаться со мной и на фотку это дело забабахать. Особенно президенты и шейхи вся­кие — их тогда простой народ больше любит...

Он перевел дух.

— Короче, Бруно Аллегро — это как бы фирма, знак качества, пропуск в большой мир, понимаешь? Вот раньше были Пушкин с Тургеневым, Штирлиц там, Ар­кадий Райкин, ну и так далее... А теперь есть Бруно Ал­легро. Это я. Понял?

Башмакин уставился на него с неопределенным вы­ражением, вызванным, возможно, частичной атрофией лицевых мышц за долгие годы одиночества.

— А я сперва подумал, ты карлик, — проговорил он наконец.

— Я не карлик!! — нахмурился Бруно, сжимая увеси­стые кулаки. — Заруби это себе на носу! Карликов не бывает! Бывают маленькие люди!

Он выпятил челюсть и стал смотреть в другую сторо­ну. Ноздри его воинственно расширялись. Он не любил таких разговоров.

— Но как не бывает? Они здесь живут, под землей! — продолжал настаивать караульный.
– Только они голые и у них Шерсть, как у обезьян... Я с ними воевал даже. Они Борисенко убили, склады мои пытались грабить. Я думал, ты один из них. Только они по-русски не говорят, и вообще... Как первобытные люди...

Все имеет свои пределы, а сдержанность и полит­корректность Бруно Аллегро - особенно. И теперь они закончились.

— Ты на что намекаешь?
– Бруно сидел на желез­ных коробках с пулеметными лентами, но сейчас встал и взял за горлышко почти пустую бутылку. — Я что — голый? Или у меня шерсть обезьянья? Или я говорю плохо? Это ты скрежещешь, половину слов не разберешь!

— Так и я ж об этом! — миролюбиво проговорил Баш­макин. — Ты и одет, и грамотный, и вообще...

– Ну?

— Ты мог бы сам стать вождем, - сказал Башмакин осторожно. Он видел, что Бруно недоволен, и пытался как-то смягчить обиду.