Освобождение
Шрифт:
Нахмурившись, я опускаю глаза и вижу, что сзади у нее на чулках действительно проходит черный шов.
— В каком смысле не можешь выбросить его из головы?
Айви не отрывает взгляда от окна.
— Именно так, как ты и говорил. Он мне снится. Я слышу его голос. У меня такая паранойя, что на этой неделе я трижды приезжала сюда, чтобы убедиться, что он не выполз из этой ямы.
— Айви, ты не можешь все время сюда возвращаться. Кто-нибудь может незаметно за тобой следить.
Наконец, она поворачивается ко мне лицом.
—
— У Кэлвина было много связей. Уверен, что некоторые из них начнут задавать вопросы. Вынюхивать.
— А если они придут за мной? Что тогда?
Не в силах справиться с собой, я скольжу взглядом по ее ногам вверх-вниз.
— Я этого не допущу.
— Тебя не было всю неделю. Это уже могло произойти.
— Теперь я здесь.
— И что же ты будешь делать, Дэймон?
Айви неторопливо подходит ко мне, и я машинально бросаю взгляд на дверь, чтобы убедиться, что она закрыта. По моей рубашке пробегают кроваво-красные кончики пальцев, напоминая мне о том, чего я был лишен последние несколько дней.
— Будешь каждую ночь спать в моей постели? Или запрешь меня в доме приходского священника?
— Если потребуется, то да.
Мне нравится наша с ней маленькая игра, но только не здесь.
Ее ногти скользят по моей шее, и я напрягаюсь при мысли о том, как они царапают мою мокрую от пота спину.
— А если нас поймают?
Схватив ее за запястье, я чувствую, как бьется под моими пальцами ее пульс.
— Нас не поймают, — слова с трудом проскальзывают сквозь мои стиснутые зубы, пока я из последних сил пытаюсь сохранить самообладание рядом с этой женщиной. В конце концов, это похороны ее бабушки.
— Мне тебя не хватало, — положив голову мне на грудь, она опускает руку и гладит меня в области паха. — О, святой отец, не могу передать словами, как сильно мне не хватало Вас на этой неделе.
— Айви, — в моем голосе звучит предупреждение, столь же бессильное, как и моя решимость трахнуть ее прямо здесь, у себя в кабинете. — Сейчас не время.
— Сейчас самое подходящее время. Мне так нужно было отвлечься. И вот ты здесь, — она откидывает вуаль своей шляпки, обнажая эти ярко-красные губы, которые так и молят о поцелуе. Черт бы побрал эту женщину. Черт бы ее побрал. — Так отвлеките же меня, святой отец.
— Ты просто напрашиваешься на то, чтобы нас поймали.
— А ты просто напрашиваешься на то, чтобы меня трахнуть. Я вижу это по твоим глазам, — Айви касается губами мочки моего уха, проводит зубами по коже. — Я уже говорила, что на мне нет трусиков?
От ее слов у меня в голове предстает образ, от которого по телу проносится дрожь.
— Это ужасно самонадеянно с твоей стороны. А что, если бы я сегодня не явился?
— Ты обещал. А я знаю, что ты человек слова. Но уверена, что Руис был бы счастлив…
Я хлопаю ее ладонью по губам, придя в бешенство при одной мысли о том, что к ней может
— Ты хочешь, чтобы я согрешил прямо здесь, в церкви? Чтобы осквернил тот самый стол, за которым исполнял свои обеты?
Не сводя с меня глаз, она тяжело дышит через нос.
Я убираю руку от ее рта и практически ощущаю вкус этих губ.
— Скажи, что это тебя не заводит, и я уйду.
Я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не придушить эту женщину. Это прекрасное, необычайное создание, которое возбуждает меня так, что я не смею признаться вслух. Только не здесь.
Не говоря ни слова и не сводя с нее своих пылающих гневом глаз, я лезу ей под юбку и чуть не слетаю с катушек, когда провожу пальцем у нее между ног и понимаю, что про трусики она не наврала. Сжав в ладони нейлоновый материал ее колготок, я дергаю его и слышу, как они рвутся. Губы Айви приоткрываются, а затем растягиваются в злорадной улыбке. Через дырку в ее колготках я засовываю в нее пальцы по самые костяшки и, вынув их, чувствую оставшуюся на коже влагу. На стене напротив висит распятие, Христос усталыми глазами смотрит на то, как я снова погружаю в нее свои пальцы. А затем снова. И снова.
Ее стоны и прерывистое дыхание, полуприкрытые от похоти глаза, распаляют меня еще больше, подтверждая то, что мне и так уже известно: я не могу отказать этой женщине, даже когда на карту поставлены моя добродетель и репутация.
— Пожалуйста, святой отец. Трахните меня.
Стук в дверь дрожью скатывается у меня по спине, и Айви ныряет под стол, так, будто мы это репетировали.
Я откашливаюсь и сажусь, врезавшись коленями в то, что, как мне кажется, является ее плечом.
— Да, войдите.
В приоткрытую дверь заглядывает Руис и проходит в кабинет.
— Прости за вторжение, но ты случайно не видел мисс Мерсье? — спрашивает он со своим сильным акцентом. — Я хотел кое-что у нее спросить, прежде чем ее бабушку повезут в крематорий.
— Я... если увижу ее, обязательно передам, что ты ее искал.
Что-то касается моего паха, и, снова откашлявшись, я ерзаю на стуле. Затем дергаю коленом, чтобы Айви прекратила, наконец, эту пытку.
— Спасибо, что так быстро откликнулся и провел панихиду.
— Без проблем. Надеюсь, в Нью-Йорке все в порядке.
— Да.
Кто-то внизу хватает меня за яйца, и, чтобы не вскрикнуть, мне приходится прикусить внутреннюю сторону щеки. Я чувствую, как по моим боксерам скользит замок расстегивающейся молнии, и тянусь под стол, чтобы это прекратить, но Айви отталкивает мою руку, а шум привлекает внимание Руиса.
— Дэймон, у тебя все в порядке? Ты сегодня кажешься каким-то... напряженным.
Айви достает из брюк мой член, и мне в пах ударяет прохладный воздух. Она проводит рукой по всей длине, и я судорожно сглатываю, прижав локти к столу.