Освобожденная инопланетным воином

Харт Хоуп

Она обнажена, и я не могу не смотреть на неё. Она краснеет, и даже её грудь становится розовой.

— Тагиз, — бормочет она, пытаясь прикрыть грудь от моего жадного взгляда.

Я ловлю её руки.

— Ты такая красивая.

Я нарушаю все правила ради неё. Я знаю, что нам обоим будет худо, но я не могу уйти.

Мы заслужили это.

Я облизываю и покусываю её груди, пока её руки снова не притягивают меня к себе. Я люблю это. Мне нравится, как она подгоняет меня, требуя от меня большего.

Я

отдам ей всё, что у меня есть, и этого всё равно будет недостаточно.

Я прижимаюсь к ней, беря её сосок в рот, и она задыхается, её руки тянутся к моей спине, когда она раздвигает для меня ноги.

Я целую её живот, отчаянно желая ощутить её вкус.

— Позже, — выдыхает она, призывая меня подняться. — Ты нужен мне внутри меня. Сейчас.

Я хмурюсь, глядя на неё, но она снова выпячивает подбородок, и это так мило, что я смеюсь.

— Позже я буду лизать тебя, пока ты не закричишь, — обещаю я ей.

Я хочу, чтобы она так краснела всю оставшуюся жизнь.

Но её мягкое хихиканье и томные стоны мог услышать какой-нибудь другой самец. Мой глаз дёргается при этой мысли, и она хмурится.

— В чём дело?

Я прижимаюсь к ней, и она подталкивает меня. Она горячая и мокрая, и я замираю.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

Она приподнимает бёдра, и я ругаюсь, мои руки падают на неё, удерживая её на месте.

— Пытаюсь не сорваться, маленькая целительница.

Она посылает мне злую улыбку.

— Вперед, продолжай.

Я качаю головой и борюсь за контроль. Затем я погружаюсь в неё, изучая её лицо, когда её глаза закрываются.

Я представлял этот момент тысячу раз. Но моё воображение не могло приблизиться к ощущению её подо мной, её грудей, прижатых к моей груди, её головы, запрокинутой назад, когда стон вырвался из её горла.

Я отстраняюсь, а затем снова толкаюсь, и она извивается подо мной, выгибая спину и стонет. Я даю ей то, что ей нужно, двигая бёдрами и прижимаясь к ней. Она обвивает ногами мою талию, и я борюсь, чтобы не кончить.

Я снова делаю паузу, и она дерзко подмигивает мне. Шалунья пытается заставить меня потерять контроль.

Я ускоряю темп, моя рука поднимается, чтобы поиграть с её грудью. Сосок мягкий и твердый, упирается в мою ладонь. Я глажу его, а затем делаю это снова, пока она становится всё более влажной.

— Хмм, — бормочу я, наклоняясь, чтобы взять её сосок в рот. Из-за разницы нашего роста, мне приходится перестать толкаться, и это хорошо, потому что она издаёт низкий стон, от которого я почти теряю контроль.

— Тагиз, — вздыхает она, и я снова погружаюсь в неё. Её ногти впиваются в мои руки, оставляя следы, которые, я бы хотел, чтобы они остались навсегда. Тогда бы все знали, что она моя. Что я её.

Я никогда не хочу вставать с этих мехов.

Она дрожит подо мной, у неё перехватывает дыхание, и я толкаюсь

глубже. Я попал в точку, из-за которой она вскрикнула, но, кажется, это хороший вскрик, потому что она сжимается вокруг меня. Так что я делаю это снова. И опять.

— Боже мой, Тагиз, — стонет она, и я прижимаюсь к её маленькому бутону с каждым толчком, пока она не задыхается, её голова мотается из стороны в сторону, когда она сжимает ноги вокруг моей талии.

Мои яйца напрягаются, а член набухает, давление предупреждает меня как раз вовремя. Я двигаю большим пальцем на её жемчужине, почти теряя её из-за ощущения, что она широко открыта для меня. Я глажу её, и она сухо всхлипывает.

Она сжимает меня, как кулак, у неё перехватывает дыхание, и я вижу звёзды, когда мы обнимаемся, крепко прижимаясь друг к другу.

Она задыхается, её глаза закрываются, и я ничего не могу поделать. Я целую каждый дюйм её лица.

Она улыбается, её глаза всё ещё закрыты, и я отстраняюсь, притягивая её на руки.

Это было и лучшее, и худшее, что я мог сделать.

Зои

Я просыпаюсь от урчания живота.

Тагиз всё ещё обнимает меня. Должно быть, я проспала полдня.

Я поворачиваюсь и смотрю выше. Тагиз не спит, явно глубоко задумавшись, рассматривая крышу своего кради, нахмурив брови.

— Привет, — говорю я слегка хриплым голосом.

Он улыбается мне, затем поднимает меня, пока я не оказываюсь в воздухе, паря над ним. Его сила невероятна. Он тянет меня вниз, пока не дотянулся до моих губ, и я погружаюсь в его поцелуй.

— О чем задумалась, маленькая целительница?

Я жую губу.

— Я думаю о твоём отце. Что за связь с Малис, и почему он думает, что может управлять твоей жизнью?

Тагиз закрывает глаза.

— Каликс… всё сложнее, чем ты думаешь.

— Я относительно умна, — замечаю я. — Объясни мне.

Он вздыхает.

— Семья моего отца долгое время была зациклена на родословной. Сражаться рядом с королём племени доверяют самым сильным и смелым, и быть в его ближайшем окружении — большая честь. Он был одним из королевских гвардейцев, как и его отец до него и его отец, на протяжении веков.

Я киваю.

— А теперь и ты.

— Да. Но… мой отец — не мой… настоящий отец.

У меня отвисает рот. При всей его одержимости родословными, Каликс даже не настоящий отец Тагиза?

— Как это произошло?

— Моё племя было маленьким, но свирепым. Наш катай был одержим расширением нашей территории, и его советники убедили его, что он сможет захватить это племя.

— Я предполагаю, что всё прошло не так хорошо.

Он качает головой, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в лоб, и я прижимаюсь ближе к нему.