Освоение времени
Шрифт:
Посидел я так у бывшей воронки, то ли о чём-то думая, то ли что-то смутно вспоминая, и… пошёл дальше. Искать аппаратчиков.
Программа поиска — по Симону — не доставляла труда, но походила на поиски куда-то засунутой и забытой вещи. Когда равновероятно любое её положение во времени и пространстве. Ищи-свищи.
Надо было с небольшими интервалами, скажем через пять-шесть лет, проявляться и по индикатору прощупывать пространство. И таких проявлений может быть тысячи и тысячи.
Нет смысла говорить о каждом моём выходе в реальный мир и последующее возвращение в поле ходьбы. Да и не припомню я их. Калейдоскоп красок различных времён суток, года, пейзажей и климатических зон.
Проявление, быстрый осмотр округи — нет ли какой опасности, сверка по индикатору и новый шаг в прошлое. Каждое проявление не больше минуты, но они складывались в часы и дни.
Спать приходилось урывками. Рюкзак исхудал. Кончился хлеб. Отросла жёсткой щёткой борода, и до слёз хотелось забраться в горячую ванну и посидеть в ней, пока не надоест.
А чёртов индикатор равнодушно фиксировал отсутствие аппаратчиков во всех тех тысячелетиях, что я проверил. Закрадывалось сомнение — не сломался ли он?
Много времени теперь уходило на охоту. Пригодились пистолет и нож, подаренные Симоном. Я жарил на костре и съедал громадное количество мяса, и, тем не менее, всё время хотел есть. Живот ещё урчал, туго набитый каких-нибудь пару тысяч лет назад, а к горлу уже подступала тошнота голода.
Через две недели мною совсем были утеряны представления, где я нахожусь, и отпало желание болтаться во времени.
Загадал, если до предстоящего сотого проявления никого не обнаружу, вернусь в двадцатый век, домой, и перегожу столько, сколько потребуется, чтобы придти в себя и повидаться с Симоном. Поплакаться.
Делая шестьдесят второй шаг, я провалился в новую ловушку. В проклятую яму, разверзшуюся под ногами. Стремительно и неудержимо. Никакая моя реакция не могла спасти положение. Я падал, а на меня наваливались тяжелые глыбы земли. Однако ноги успели достичь твердого основания, и у меня не было другого выхода, как проявиться в реальном мире.
Ложе большой округлой долины, в короне обступивших её гор, предстала передо мной. С гор стекали ручьи и впадали, по-видимому, в небольшое озерцо, зеркальце которого асимметрично расположилось влево от центра низины. Всё остальное пространство занимал лес — высокие, но странно изломанные стволы деревьев высились редколесьем. Между ними желтел безжизненный песок.
Чем-то открывшийся пейзаж поразил меня, уже привыкшего не отвлекаться на красоты возникающих при проявлении местностей или на другие побочные детали. До сознания, завороженного и потрясённого, долго доходило, словно проявляющееся на фото изображение, что я, собственно, вижу. Видел же я дым, серым столбом уходящий ввысь. И индикатор на ладони горел малиновым огнём. Светло-голубая — льдинкой — стрелка на нём показывала в сторону дыма, ниже, под нею, надпись: — 4,5 км.
Аппаратчики!..
Наконец-то нашлись!
Но теперь я совершенно не знал, где нахожусь сам — ни во времени, ни в пространстве. Зато беспокойная мысль-подозрение подсказала, что я встретился с аппаратчиками или, по крайней мере, с одним из них, именно здесь неспроста. Недаром же я вышел сюда необычным способом, а через дырку в земле. Подспудно во мне зрело предположение о возможности существования некоего пространственно-временного отстойника. В него могли угодить и не выбраться обратно аппаратчики. Эдакая энергетическая яма.
Так оно, возможно, и было на самом деле. И теперь к ним присоединился я, провалившись сквозь время.
Я постоял, созерцая окрестность и не торопясь сразу направиться к озеру, у которого горел дымный костёр. Подойти к нему я всегда успею, думалось мне. Меня занимало иное. Что будет, если я вновь сейчас же стану на дорогу времени?
А сделать это надо было. По двум причинам.
Во-первых, проверить дорогу времени. Не окажусь ли я снова в яме, так удачно приведшей меня сюда? И что мне тогда следует делать — оглядеться, отступить, обойти или снова вернуться в реальный мир? Так или иначе, а проверить необходимо, поскольку, не зная своих теперешних возможностей движения во времени, я не мог говорить о чём-либо с аппаратчиками. Да и самому хотелось узнать всю подноготную случившегося со мной, и как можно быстрее. А то как бы не пришлось искать спасения для себя, прежде чем заниматься людьми.
Была и вторая причина. Я не знал, как долго ко времени моего проявления находятся здесь аппаратчики. Следовало походить, посмотреть и прибыть к ним не слишком поздно, лучше всего почти следом за ними.
Осторожно, не делая лишних движений и готовый ко всему, я стал на дорогу времени. И похвалил себя за принятые меры, так как увидел себя на почти отвесном сбросе горы. Под ногами опора — узкий карниз, по нему я, вероятно, смог сюда забраться. И мне стало ясно — я, наверное, достиг своего предела.
Впрочем, карниз рядом со мной делал небольшой уступ и шёл дальше, так что у меня, по всей вероятности, были ещё кое-какие шансы сдвинуться в прошлое и проследить появление аппаратчиков, что я и сделал.
Погрузился в прошлое года на два, проявился.
Вид округи не изменился, только было утро. Индикатор равнодушно темнел в руке — людей не было,
Продвинулся на год спустя. То же самое.
Еще на полгода — без изменений.
Мое мнение об «отстойнике» окрепло. В него затянуло аппаратчиков, сюда же попал и я. Но у меня есть возможность вернуться в своё время, а у них, по всему, нет.
Рюкзак, отощавший в поиске, плеч не давил, и я довольно быстро приблизился к месту, где горел костёр.
Под ногами шелестел тонкий песок. Как только здесь могли расти деревья? Даже трава не выживала. О подлеске и говорить нечего. Молодых деревьев почти не видно — пока шёл, встретил два или три, чуть повыше меня, тонкие как хворостинки, с кольчатым венчиком листьев. Таких деревьев я ещё никогда не видел. Вообще никогда: ни в книгах, ни в кино. Особенно поражали стволы. Их будто кто специально изломал, и острые углы изломов так и остались, создавая впечатление скопища стальных конструкций, сброшенных вниз с большой высоты: забытые, искалеченные и безжизненные. Птиц не слышно, а следы животных отсутствовали, лишь несколько жидких дорожек в один след, оставленных людьми.