От грозы к буре
Шрифт:
– Не понял? – удивился Константин.
– А чего тут непонятного. Отца-орла нет, мамы, хотя мне ее больше вороной называть хотелось, – тоже. Как ни крути, а надо из гнезда выпрыгивать и самому на крыло становиться. Того и боюсь, что мал еще.
– Все равно пришлось бы рано или поздно, – проворчал смущенно князь.
– Пришлось бы, кто спорит, – согласился Славка. – Орлы иногда и сами птенцов своих из гнезд выпихивают. Но это когда знают, что их время пришло. А твоему желторотику еще годика три-четыре, не меньше, в гнездышке сидеть да ума набираться.
– Вот и пусть сидит и набирается, – заметил Константин. – У него и ты есть, и Минька, и ведьмак, да еще Доброгнева со Всеведом.
– Это все не то. Вот когда ты был – это да, а теперь ему самому надо решения принимать. Это совсем другое дело. Опять же и знания истории у него нет.
– Но я ж все написал! Неужели не разберетесь? – растерялся Константин.
– А общие тенденции развития исторического процесса Святослав вычислить сможет? – Это уже Минька подключился. – Он же ничего не спрогнозирует на перспективу, потому что консервативное мышление жителя тринадцатого века ему это не позволит. Зашоренность в мыслях всегда будет присутствовать, и тут уж ничего не поделаешь – стереотипы не те.
– Это он тебе, наверное, сказал? – полюбопытствовал Славка, обращаясь к князю.
– Мне, – задумчиво кивнул тот.
– Ну и славно. Пока ты будешь переводить на нормальный язык, я выпить и закусить успею. По примеру своих тысяцких, которые чуть ли не все спились напрочь.
– То есть как спились?! – ахнул Константин.
– Кто пятый, а кто десятый день по тебе тризну справляет. Говорят, что им такого князя уже не видать, что все равно теперь развал наступит, что все прахом, что ныне… Одним словом, сплошное расстройство чуйств, порча нравов, нездоровое брожение умов и полное разложение сплоченного воинского коллектива.
– А ты чего?! Ты ж воевода! Ты ж должен был, ну, я не знаю…
– Вот не знаешь – и помолчи, – бесцеремонно перебил его Славка. – Что я должен – мне известно. Только есть вещи, в которых, невзирая на мои погоны верховного воеводы, разбираться должен сам князь.
– С каких пор министр обороны должен лично с пьянством в полках бороться? Проще командира толкового назначить туда, чтобы он это дело прекратил.
– Это когда оно в одном полку, а не поголовно во всей армии. А раз ты так вопрос ставишь, то эта пьянка, считай, в генштабе идет. А коль охота с полком сравнить, то не было такого в современной армии, чтобы на этот пост безусого лейтенанта назначали, как ты меня. Нет, после всех наших войн успешных я высоко котируюсь, спору нет, но знал бы ты, сколько раз я свои решения за твои выдавал – за голову бы схватился. А иначе никак – отказались бы выполнять. Потому и приходилось твоим именем прикрываться. Так что это ты в их глазах являешься вдохновителем и организатором всех побед Рязанского княжества над своими буйными соседями, а я – просто очень умный исполнитель твоих гениальных решений. Теперь, когда тебя не будет, такая лафа у меня уже не пройдет.
– Святославом прикрывайся, – неуверенно предложил Константин. – Он же теперь будет… – и осекся, поняв, что сморозил глупость.
– Молодец, что сам осознал, – похвалил Вячеслав без тени иронии. – А раз никто не поверит, что Святослав чего-нибудь эдакое измыслил, то тогда сразу вступит в силу психологический фактор. Станет ли опытный тысяцкий выполнять распоряжения юного сопляка, пускай и в чине верховного воеводы, если они ему полной бредятиной покажутся? Да никогда. У Ивона, который полком Галича-Мерьского командует, знаешь, какой возраст? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Почти сорок! Я ему в сыновья запросто гожусь. И Остане из Стародуба, и Лисуне из Ростова. Да что там говорить, – Славка устало махнул рукой. – Самые юные, типа Булатки, который рязанским полком командует, или Зуйко из Звенигорода, все равно старше меня. Кто на три, кто на четыре года. А ты говоришь – княжества захватывать? Хорошо бы, но некому. Вот такие дела, Костя…
Он устало откинулся назад, облокотившись на торчащие из земли узловатые могучие корни высоченной сосны и пристально посмотрел на князя. Затем поморщился, неудовлетворившись осмотром, и резко сменил тему. Хотя сменил – лишь показалось поначалу.
– Хорошее дерево, – похвалил Славка, легонько похлопав по черному корневищу. – Корабельное. Для флота самое то. Жаль, что при мне его не будет. Интересно было бы адмиралом себя почувствовать.
– Почему не будет? – сумрачно поинтересовался Константин, о чем-то напряженно размышляющий.
– Ну, как почему, – пожал плечами Славка. – Говорил же. С твоей… с твоим уходом нам и завоеванного не сохранить, а уж о чем-то еще думать и вовсе не стоит. – Он одним глотком допил остатки содержимого из своей чарки и сокрушенно добавил: – Вот и вся выпивка. Ну и ладно. До Ростиславля дотерплю как-нибудь, а уж там… – Он мечтательно зажмурился. – Там и в запой удариться можно. У тиуна в погребах меду на год хватит, – и уточнил: – Это если его в одиночку изничтожать.
– А если вдвоем? – осведомился Минька.
– Тогда месяцев на девять, – прикинув, ответил воевода.
– А ты-то чего пьянствовать собрался? – возмутился Костя. – С этого дурака пример берешь? – кивнул он на Славку.
– А чего еще делать? – грустно вздохнул изобретатель.
– Что и раньше – думать, творить, внедрять.
– Так оно тогда еще хуже получится, – уныло заметил Минька. – Рязани в одиночку, как ни крути, против Мамая не выстоять.
– Батыя, – не удержавшись, поправил его Константин.
– Да хоть Гитлера. Какая разница-то? Главное, что все мои изобретения врагу достанутся.
– Но я же сказал – Святослав будет. Тем более что к тому времени он уже вырастет.
– За него ты как раз можешь не беспокоиться, – отмахнулся Славка. – Укроем где-нибудь. Монголы же на север далеко не пойдут, так что найдем местечко. Я даже заранее людей пошлю, чтобы ему избушку какую-нибудь сварганили.
– Зачем?
– Чтоб уберечь, – пожал плечами Вячеслав. – Он же гордый парень. Обязательно драться захочет. А того в толк не возьмет, что с этой армадой лишь всей Руси под силу справиться. Собрать же ее воедино некому, а значит… Да ты и сам получше меня знаешь, что именно это значит. Эй, эй, ты чего?! – удивленно уставился он на встрепенувшегося Маньяка.
– Торопыга стонет, – ответил тот, вставая и с тревогой посматривая на потемневшее небо. – Я сейчас скоренько к нему, а потом вернусь.
– Я тоже пойду. Может, помогу хоть чем-нибудь, – вызвался воевода.
– И я с тобой, – подал голос Минька.
– Проститься с парнем не хочешь? – спросил у Константина Вячеслав.
– Он все равно без сознания, – откликнулся тот, продолжая сидеть, обхватив колени руками и продолжая сосредоточенно о чем-то размышлять.
Раненый Николка и впрямь никого не узнавал, только что-то безостановочно шептал пересохшими губами да стонал жалобно, пребывая в забытьи.