От Калуги до Берлина
Шрифт:
Пункт сбора донесений
Наступили последние дни августа. Как только контрнаступление врага приостановилось и на передовой установилось затишье, мы оставили КП и вернулись на место расположения роты. На другой день начали ремонтировать кабель и катушки для кабеля. Вскоре меня отправили на склад батальона за вещами. Склад находился недалеко от штаба. Но он был закрыт.
Когда возвращался обратно в штаб, встретился с начальником связи дивизии майором Овечкиным. Как положено по уставу, я отдал честь, поздоровался, хотел было уйти, как майор меня окликнул:
– Твоя фамилия, кажется, Рахимов?
– Так точно, товарищ майор! – ответил
– Учитель из Татарии? Коней хорошо знаешь? Пошли за мной!
Он направился в сторону штаба батальона. Я тоже пошёл за ним. Когда зашли в землянку, где располагался штаб, он спросил командира батальона лейтенанта Степаненко. Его не было. Тогда он приказал старшему писарю Обледкову срочно найти лейтенанта Степаненко и отправить его к нему. Мне было разрешено уйти. С какой целью майор сегодня водил меня с собой, для меня осталось загадкой. Ночью долго не мог заснуть, всё думал о прошедшем дне. Я не мог ни в чём провиниться, все поручения выполнял точно. Эти мысли не покидали меня и тогда, когда заступил на дежурство.
Вчерашняя тайна раскрылась только на кухне. Меня вызвал комбат и сказал басовитым голосом:
– После завтрака собери вещи и отправляйся во взвод ПСД (пункт сбора донесений). Егорову скажешь, что старший лейтенант отправил. Понятно?
– Товарищ старший лейтенант, что я там буду делать?
– Конным связистом будешь. Не всё ли равно тебе, кем будешь? На войне не спрашивают, а выполняют! – рассердился он.
– Есть, товарищ старший лейтенант, отправиться во взвод ПСД!
Тут я понял, что это был приказ майора. Оказывается, в ПСД должны были быть шесть конных связистов. Их называли конными военными курьерами. Пока там числились всего четыре. Пятым прибыл я. Командир взвода младший лейтенант Егоров мне знаком с первых дней пребывания в батальоне связи. Сказать по правде, он ещё тогда нам порядком надоел своим оглушающим «Шире шаг!», «Строевым!», «Выше, выше ноги!», «Раз, два!». Поэтому, как только прибыл на место назначения, я по-армейски выпрямился и чётким шагом подошёл к лейтенанту. Поднеся руку под козырёк, отчеканил:
– Товарищ младший лейтенант! По приказанию командира батальона рядовой Рахимов прибыл в ваше распоряжение!
Младший лейтенант улыбнулся своими пухлыми губами и крикнул старшине, который стоял недалеко и с кем-то разговаривал:
– Старшина! Тебе прибыло пополнение! Принимай!
Судя по выражению лица, лейтенант знал о моём прибытии. Потому вопросы не стал задавать. Старшина тоже подошёл к нам. Это был коренастый, широкоплечий, среднего роста человек. Лицо было покрыто веснушками. Голубые глаза смотрели довольно строго. Из-под пилотки торчали светло-русые волосы.
– Командир отделения старшина Дружинин. Будем знакомы! – такими словами он протянул руку.
– Рядовой Рахимов, служил телефонистом, а теперь направили к вам.
– Товарищ младший лейтенант, для него у нас пока коня нет, что будем делать?
– Конь будет. Пока будет ходить пешком. Пусть пока учится. Так сказал майор.
– Понятно! – сказал старшина. – Пошли Рахимов, покажу, где тебе устраиваться.
Мы вошли в небольшую землянку. По всей длине землянки из длинных стволов деревьев сооружены лежанки. На них постелено сено, а сверху покрыто плащ-палаткой. Около лежанок находятся вещевые мешки бойцов, пребывающих здесь. Считаю: шесть мешков. Значит, я прибыл седьмым. Тесновато будет, конечно. Справа на столбе висят противогазы. Слева на полке стоят котелки и кружки. Напротив двери небольшой стол. Он тоже сделан из подручного материала. У другой стенки стояли скамейки.
– Мешок
Мы подошли к трём бойцам, которые стояли чуть в стороне.
– К нам пришло пополнение, с сегодняшнего дня нас пятеро, – объявил старшина.
Среднего роста, с саблевидным носом и тонкими губами боец лёгким шагом вышел вперёд, улыбаясь протянул мне руку и сказал:
– Павел Вислогузов, заслуженный охотник из Моршанска. Вы откуда? Кем приходитесь?
– Ахат Рахимов из Татарстана, был учителем.
Средних лет, с веснушчатым лицом, коренастый боец, который на вид казался старше, тоже протянул руку.
– Василий Утишев.
Не успел он проговорить, как Вислогузов подшутил:
– На гражданке он был директором спиртного завода.
– Вы его не слушайте, он шутит, я там работал слесарем.
Чуть в сторонке стоял и курил круглолицый, на вид угрюмый боец. Начинающаяся седина на висках придавала ему выражение усталого, много видевшего человека.
– А этого товарища нужно величать Пал Палычем. Он четвёртый наездник. Сам стоит в стороне, а душой с нами. Махорку сворачивает вместе, а курит отдельно. Ты на него не обращай внимания. Через неделю он начнёт здороваться.
– Хватит тебе, Павел! – оборвал его старшина сердито. – Пошли, нас лейтенант ждёт.
Так я вошёл в новую фронтовую семью совершенно незнакомых бойцов, где придётся нести военную службу.
В ПСД нас пять человек. Командир отделения старшина Дружинин очень хороший человек. Говорит мало, совсем не умеет сердиться, справедливый. Любит, когда работа выполняется добросовестно. Старается быть в хороших отношениях с товарищами. Необдуманные решения не принимает. Перед тем как начать разговор или во время беседы говорит кратко, часто повторяя слово «чёрт» и при этом сплюнув в сторону. Старшина и меня принял добродушно. Буквально через несколько минут мы уже вели товарищескую беседу. Если приходилось идти по какому-либо поручению вдвоём, то он непременно брал меня с собой. Позже, когда узнал достаточно хорошо, на более ответственные задания он отправлял меня одного.
А вот Павел Ильич Вислогузов среди бойцов самый лёгкий на подъём, самый трудолюбивый. И на коне держался легко и непринуждённо. И коня, и сбрую, и обувь всегда держал в чистоте. Был настоящим аккуратистом. Карабин и саблю всегда содержал в полном порядке. Белый воротничок гимнастёрки сверкал от белизны. Он умудрялся его менять даже в самые загруженные дни. Отличался точностью выполнения боевых заданий. В свободное время он развлекал нас интересными историями из охотничьей жизни. А их у него было много.
Вот такой со всех сторон образцовый боец, которому давно перевалило за сорок, с первых дней нашего знакомства обращался ко мне: «Эй ты, казанский!» В этой иронии, видимо, подразумевалось: «Эй ты, казанский татарин, посмотрим, на что ты способен!» По крайней мере я вкладывал в эти слова такой смысл. Поскольку все были старше меня лет на десять – двенадцать, я обращался к ним уважительно: «Павел Ильич, Василий Иванович!» Любое поручение выполнял добросовестно, иногда и лучше моих старших товарищей. В свободное время сообщал вести, услышанные по радио или прочитанные из газет, рассказывал о международных новостях, проводил беседы об истории фашизма, о том, как Гитлер пришёл к власти. Потихоньку ко мне стали относиться по-другому. Спустя две недели Павел Ильич уже обращался: «Рахимов, друг казанский» или «Слушай, учитель, как ты на это смотришь?» Вскоре Павел Ильич Вислогузов, Василий Иванович Утишев и я крепко подружились.