От красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство

Фельштинский Юрий Георгиевич

Об особом статусе группы Питовранова свидетельствовал тот факт, что о ее деятельности не информировались начальники ПГУ — генерал-­лейтенант Сахаровский, сменивший его затем генерал-­лейтенант Мортин и даже генерал-­лейтенант Крючков, являвшийся многолетним особо доверенным человеком Андропова. Питовранов докладывал Андропову напрямую. Не удивительно, что отношения Питовранова и Крючкова навсегда разладились.

Наши отношения были подпорчены тем, что он очень ревниво относился к моей работе с Юрием Владимировичем, — вспоминал Питовранов о Крючкове. — Он никогда не был осведомлен о них в

полном объеме — это его страшно нервировало. Он начальник разведки и не знает, что именно мы сообщаем председателю КГБ. Совпадает наша информация с его докладами или нет? Не сообщаем ли мы то, что его резидентуры проморгали? [...] Наше подразделение было ежом, на котором Крючкову приходилось сидеть. Руководство ПГУ пыталось перейти с некоторыми нашими сотрудниками на более доверительные отношения. Пришлось поговорить с ними, спросить: «Не за председателем ли Комитета вы собрались присматривать?».

Встречи Андропова и Питовранова проходили на конспиративной квартире на Сретинке и были регулярными: «Разговаривали с глазу на глаз, не было даже охраны. Все было заранее проверено и изолировано от посторонних ушей», — вспоминал Питовранов. Андропов садился к накрытому столу, выпивал рюмку своего любимого рейнского вина, закусывал малюсенькими, с палец, слоеными пирожками с капустой и спрашивал: «Ну, рассказывайте, что там у вас». Слушал очень внимательно, время от времени помечая ­что-то на листке бумаги. Если предлагалось несколько вариантов и требовалось его решение, Андропов надолго задумывался.

Работа в отделе «Ф» сблизила Питовранова с Андроповым. Атмосфера этих встреч была «не просто товарищеской, но искренне уважительной, даже возвышенно-­сердечной. В приватной обстановке Юрий Владимирович обращался к Евгению Петровичу не иначе как Женя и даже Женечка», — вспоминал о своих руководителях член группы Питовранова, начальник отдела «В» Управления «С» полковник Александр Викторович Киселев.

Отдел «В» был отделом спецопераций и тайного финансирования зарубежных просоветских повстанческих формирований и движений. Впрочем, различные руководители описывали его функции по-разному245. Но именно этот отдел прикрывал деятельность Питовранова по линии ПГУ.

Отчитывался А. В. Киселев только перед Питоврановым. Вот как инструктировал А. В. Киселева Питовранов:

Давайте-ка [...] вместе сосредоточимся на тех вопросах, которые неизбежно возникнут в ходе обсуждения наших планов у председателя [КГБ Андропова]. Учтите, в наши проблемы посвящен лишь один человек — его помощник Евгений Иванович Калгин, вот только с ним и будете решать все организационные вопросы. Подчеркиваю — организационные, и только. Оперативные, информационные и прочие, принципиально важные, будем докладывать не иначе, как лично Юрию Владимировичу. Это жесткая установка246.

Политические амбиции Питовранова год от года становились все выше. Посредством своей резидентуры он собирал компромат на тех, кто мог помешать в достижении намеченных целей. В поле его зрения постоянно находился сын Брежнева Юрий, занимавший пост первого заместителя министра внешней торговли СССР. Было известно о его алкоголизме, но из-за отца-генсека это не мешало ему занимать столь высокий пост и быть кандидатом в члены ЦК КПСС. Питовранов получал от своей агентуры информацию о том, что Юрий Брежнев идет на серьезные злоупотребления

служебным положением, попросту говоря — берет крупные взятки от иностранных партнеров, заключая с ними контракты, выгодные им, а не СССР. Одной из подобных взяток был мебельный гарнитур из ста предметов, в стиле антик, инкрустированный полудрагоценными камнями.

Главной мишенью Питовранова был, конечно же, сам генсек Брежнев, а не его сын. Компрометация сына бросала тень на отца. Как всегда в подобных случаях, компромат Питовранов докладывал Андропову лично, минуя руководство разведки. Но его сообщение о мебельном гарнитуре, полученном Юрием Брежневым в качестве взятки, заболевший Андропов случайно передал одному из своих помощников, а тот, умышленно или случайно, отдал документ зампреду КГБ Георгию Циневу, доверенному человеку Леонида Брежнева.

Цинев пришел в ярость. Сотрудникам КГБ внутренними приказами категорически запрещалось собирать информацию на высокопоставленных советских и партийных руководителей. Если же такие материалы появлялись, они подлежали немедленному уничтожению. Отход от этого правила мог стоить нарушителю карьеры. В данном случае ведомственный приказ был нарушен в отношении кандидата в члены ЦК КПСС и сына генерального секретаря ЦК КПСС. Случай был беспрецедентный.

Начальнику ПГУ Крючкову, который, как утверждалось, был не в курсе данной информации, пришлось оправдываться перед Циневым, и, следуя ведомственным приказам, потребовать немедленного уничтожения документов. Но подчиненный Питовранова полковник А. В. Киселев досье не уничтожил:

Почему я должен был уничтожить такое содержательное агентурное сообщение, мне было не понятно. Несмотря на нарушение служебной дисциплины, до сих пор уверен, что поступил правильно. Даже сорвал похвалу у Евгения Петровича [Питовранова] [...] На свой страх и риск я решил дождаться ­кого-либо из моих непосредственных начальников247.

Действующий офицер советской разведки А. В. Киселев, грубейшим образом нарушивший приказ исполняющего обязанности (во время болезни Андропова) председателя КГБ Цинева и начальника ПГУ Крючкова, гордился похвалой формально отставного генерала «старшего консультанта» отдела «Ф» Питовранова, зная, что тот во всех случаях его защитит и в беде не бросит.

«Почти тридцать лет я был нередким гостем в этой семье», — пишет А. В. Киселев, подчеркивая близкие отношения с Питоврановым248, который «своих» действительно не бросал. Когда заместитель начальника одного из отделов ПГУ, имевший отношение к деятельности «Фирмы» Питовранова, Александр Федорович Хлыстов, по приказу Крючкова был уволен из КГБ за три часа из-за нелестных отзывов о Леониде Брежневе, Питовранов не оставил в беде Хлыстова и назначил его руководителем одного из подразделений ТПП249.

А еще Питовранов имел выход на самого Брежнева, как раз через Цинева, своего давнего подчиненного и соседа по этажу. Однажды Цинев пригласил Питовранова сыграть партию в домино: нужен был четвертый игрок. Третьим был зять Цинева. Вторым — Брежнев.

Забивая «козла» с Брежневым, Питовранов ясно осознавал всю ни­кчемность руководителя партии и государства и его совсем невысокий интеллектуальный уровень. Стране требовался новый лидер, способный вывести ее из тупика. Таким человеком Питовранову, а вслед за ним и А. В. Киселеву, виделся Андропов.